Это по-настоящему - Эрин Уатт

Он криво ухмыляется:

– Ну что ты, солнышко, я бы ни за что не стал тебе изменять!

Окли игриво дергает за один из моих накрученных локонов, отворачивается и продолжает изучать толпу.

Я вздыхаю.

Бармен ставит на стойку стакан с виски и колу. Я делаю глоток, наслаждаясь прохладой напитка. Здесь довольно жарко, а Окли по-прежнему не обращает на меня никакого внимания. Похоже, свидание не задалось.

– Ок, привет, – раздается откуда-то справа, и из темноты выходит худощавый парень с темными лохматыми волосами и в футболке группы Green Day. Окли слегка напрягается:

– Привет, Люк. Как поживаешь?

Этот Люк неуверенно улыбается:

– Ну, так себе. А ты?

Он пожимает плечами, ни слова не говоря, и даже не думает представить меня своему другу.

Наконец тот, неловко протягивая руку, говорит:

– Я Люк.

Я обмениваюсь с ним рукопожатием:

– Вонн.

– Приятно познакомиться.

– Взаимно.

Я действительно рада, потому что он… явно не знаменитость, и это для меня большое облегчение.

Вдруг Окли подает голос:

– Люк, составишь компанию моей девушке, ладно? Я сейчас вернусь.

И куда-то исчезает.

Серьезно, соскакивает со стула и пропадает в толпе, оставив меня в компании какого-то незнакомца. Тай должен охранять Окли, поэтому бросается за ним, и все становится еще более странно.

– Ну так, – Люк теребит пальцем этикетку на бутылке пива, края которой отклеились из-за образовавшегося конденсата, – как вы с Окли познакомились?

– Что, прости? – Я не слушала, пытаясь рассмотреть, куда исчез Окли, но вот, наконец, замечаю его светлые волосы рядом с диджейским пультом. Он с кем-то беседует, но я не понимаю, с кем.

– Как вы с Окли познакомились? – повторяет Люк.

Я заставляю себя сосредоточиться:

– Э-э-э, в интернете.

– Серьезно? – удивляется он.

Я киваю и излагаю легенду, которую разработали Клаудиа и ее приспешники:

– Я отправила ему в «Твиттере» картинку, и она ему, похоже, понравилась. Он мне ответил, ну и теперь мы вроде как встречаемся.

Люк молчит, а затем на его губах появляется хитрая ухмылка:

– И что, в это хоть кто-то верит?

Я прищуриваюсь в ответ, радуясь, что поблизости нет никого из пиар-команды. Клаудиа бы мне двойку поставила.

– Надеюсь, потому что на самом деле все так и есть.

– Ну, как скажешь.

– Правда!

Он смеется:

– Послушай, Вонн. Так ведь тебя зовут? – Я киваю, и он продолжает: – Я давно знаю Ока. Все его соцсети ведут ассистенты, так что если кто тебе и ответил, это точно был не он.

Меня охватывает возмущение: он что, считает меня лгуньей?

Ты действительно лгунья.

Ну, в общем, да. Так что я решаю свернуть с этой опасной темы:

– А ты как с ним познакомился?

– Я музыкант на студии. Записывал бас для некоторых треков в «Форде».

– О, здорово! А в туры ты с ним ездишь?

– Я был в туре в поддержку «Форда», но только на Западном побережье.

Вдруг взгляд его карих глаз устремляется на что-то в отдалении. Я тоже смотрю туда.

Окли возвращается, и он не один. С ним какой-то человек, который выглядит странно знакомым. Не знаю, кто это, но его лицо я точно где-то видела. У него темные глаза, короткая стрижка ежиком и такая гладкая красивая кожа, что мне хочется спросить его, каким кремом он пользуется.

Они приближаются, и в моей голове все вдруг встает на места. Это Донован Кинг, один из крупнейших мировых музыкальных продюсеров. Но прежде чем стать продюсером, он сам был R&B-исполнителем, поэтому я его и узнала.

– Это Кинг, – шепчет мне Люк. – Окли несколько лет мечтает с ним сотрудничать.

Они наконец добираются до стойки, и я замечаю, что Окли необычно нервничает – крутит в руках свой стакан, так что кубики льда стучат по стенке, и выражение его лица, обычно слегка ироничное, сейчас убийственно серьезно. Он слегка кивает Люку – вполне определенный знак, чтобы тот проваливал. Тот не подает виду, что расстроился, – я замечаю промелькнувшее на его лице мрачное выражение только потому, что ожидаю его увидеть, поскольку и так очевидно, что они с Окли в натянутых отношениях. Люк придумывает какой-то предлог и исчезает, и в этот момент мне его жаль.

– Это Вонн, – говорит Окли. – Вонн – Донован Кинг. Я сказал ему, что ты большая поклонница его работы и будешь очень рада с ним познакомиться.

Я собираюсь недоуменно нахмуриться, но встречаю взгляд Окли, буквально умоляющий ему подыграть. Так что улыбаюсь Кингу и говорю:

– Да, это правда! Обожаю альбом, который вы выпустили с Saturn’s Rising.

Я придаю своему лицу в меру заинтересованное выражение и молюсь, чтобы он не спросил меня о чем-нибудь еще – на этом мои познания о его трудах заканчиваются. Единственная причина, по которой я знаю хотя бы об этом, заключается в том, что близнецы заслушали его до дыр, когда он вышел прошлым летом.

– Спасибо. Я был очень рад с ними работать, – говорит Кинг голосом, мягким, как его кожа, и более низким, чем я ожидала. – Ребята очень серьезно относятся к своей музыке.

Я улыбаюсь, как дурочка, потому что даже не знаю, что на это ответить. Я не играю ни на одном музыкальном инструменте. Даже свистеть не умею!

– А что скажешь про этих? – Он кивает в сторону сцены.

Я стараюсь не скривиться, потому что ничего не понимаю в музыке. Когда мы смотрим музыкальные шоу по телевизору, я никогда не угадываю, кто выйдет в финал.

Окли напряженно хмурится, и я начинаю опасаться, что морщины на лбу останутся у него навсегда. И от этого мне становится еще страшнее.

– Я совершенно не разбираюсь в музыке, – признаюсь я.

Кинг едва заметно улыбается:

– Как и девяносто процентов американцев. Именно поэтому музыка хорошо продается. А что тебе больше всего нравится в музыке Окли?

– Почему вы думаете, что мне она нравится? – вырывается у меня.

Ровно в этот момент группа заканчивает играть и мне хочется от стыда спрятаться под столом. Окли делает шаг вперед, явно собираясь что-то сказать, но вдруг Кинг разражается хохотом.

– А она не промах! – Он показывает мне большой палец.

– Тоже так думаю. – Окли улыбается, напряженно и слегка фальшиво. Неловко обнимает меня за плечи, и я делаю над собой усилие, чтобы не отодвинуться. – Даже несмотря на то, что она считает мою музыку дерьмом.