Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

Фэнцзю на миг задумалась.

– Хотя я не настолько хрупкая, чтобы умереть на месте, если кто-то не придет и не спасет меня от опасности, я надеюсь встретить того, кто бросится спасать меня, когда я попаду в беду. Того, кто, вызволив меня, не бросит потом. И утешит, когда мне будет больно.

Су Мое понизил голос:

– Неужели ты даже не думала о том, что встретишь того, кто не позволит тебе страдать, кто не позволит тебе попасть в беду?

Она промолчала.

Су Мое продолжил:

– Ты вечно запрокидываешь вот так голову, шея не болит? Кто сказал тебе, что, если запрокинуть голову, слезы не будут капать? Тебе солгали, ты не знала? Зачем ты пытаешься сдержаться?

Подул прохладный ветер. Фэнцзю все еще смотрела в небо, будто находила луну крайне интересной. Прошло много времени, прежде чем из ее глаз потекли две струйки слез, а затем раздались тихие всхлипывания. Спустя, казалось, еще целую вечность она разрыдалась так безутешно, будто сердце ее рвалось на части.

Из ниоткуда налетел сильный порыв ветра. Цветы абрикоса посыпались вниз и закружились в безумном танце, словно бесчисленное множество снежинок, грозящихся заслонить небо и солнце. В разлетающихся лепестках Су Мое снова увидел пурпурную тень. Значит, то был не обман зрения.

В нескончаемом дожде лепестков бог, закутанный в пурпур, был смертельно бледен, у его ног валялась опрокинутая чаша с лекарством. Пальцами он крепко впился в ствол старого абрикосового дерева. Он не сводил глаз с Фэнцзю. Фэнцзю ничего не замечала, только плакала все сильнее и сильнее. Он хмурился и молча смотрел на нее. Казалось, он хотел подойти, но не мог сдвинуться с места.

* * *

Из-за пожара во дворце десятидневное покаяние Аланьжэ окончилось ничем. Фэнцзю не стала поднимать шум из-за попытки Чанди похоронить ее. Как справедливо заметила Чанди, в ситуации с Аланьжэ, даже если бы она предала происшествие огласке, младшая принцесса отделалась бы пустяковым наказанием. К тому же, пусть никто об этом и не знал, Фэнцзю все же смогла выкарабкаться из ямы. Если Чанди снова ее туда толкнет, она сможет выкарабкаться вновь. Посмотрим, кто в итоге останется погребенным и чья яма окажется глубже.

После Небесного огня загородный дворец лежал в руинах. Пострадала большая часть горных камелий, и место для празднования дня рождения повелительницы теперь представляло собой удручающее зрелище. Повелитель гневался, но небесный огонь – это гнев небес, огонь, начавшийся, быть может, от молнии, и поскольку виновника найти не представлялось возможным, ему некуда было выплеснуть гнев, а вид обвалившихся стен только сильнее портил его настроение. Решив, что если он чего-то не видит, то этого нет, отец Аланьжэ приказал за ночь снарядить драконью лодку и поспешил вернуться с семьей в главный город.

* * *

Над рекой Сысин стоял густой белый туман, на мачте горели фонари, на посветлевшем небе мерцали последние звезды. Светало.

Фэнцзю лежала под мягким одеялом и слушала, как волны разбиваются о нос судна. Приятный аромат благовоний растекался из курильницы в виде цилиня, успокаивая. В голове у нее медленно крутился вопрос: что делают обычно, проснувшись в кромешной тьме и обнаружив у кровати знакомого незнакомца?

Разумно ли было закричать, натянуть одеяло, забиться в угол кровати и дрожащим, но строгим голосом крикнуть:

– Бесстыжий распутник! Что ты задумал?

Но того, кто оказался перед ней, нельзя было назвать распутником – он уделял ей внимания не больше, чем деревянному столбу. Пусть вокруг царила кромешная тьма, можете ли вы представить себе, чтобы кто-то решил развратничать с бревном под прикрытием темноты?

Подумав так, Фэнцзю резко почувствовала облегчение. Она медленно села в постели, прислонилась к изголовью и зажгла свечу. Поднеся свет в сторону сидевшей на ее постели фигуры, она с удивлением убедилась, что ее лицо действительно принадлежит тому, о ком она подумала.

– Господин Си Цзэ, вы… ошиблись комнатой?

При свете свечей оказалось, что Си Цзэ выглядит не лучшим образом. Он долго молчал, изучая ее взглядом. Казалось, он хочет раствориться в ее глазах. Но за все время Си Цзэ не двинулся ни разу, и она не знала, о чем он думает.

Фэнцзю понятливо откинула тонкое одеяло, чтобы встать с кровати, и сказала:

– Я достаточно выспалась. А вот вы, похоже, очень устали, досточтимый. У вас не было сил искать свою комнату и вы пришли посидеть в моей? Тогда я пойду, подышу свежим воздухом. Будете уходить, не забудьте оставить мне дверь…

На самом деле, она сказала так, потому что хотела избежать подозрений. Пусть Аланьжэ и Си Цзэ звались мужем и женой, она Аланьжэ не была, им нечего было обсуждать с Си Цзэ. Сейчас ночь, и, если можно чего-то избежать, лучше избежать.

Она успела откинуть одеяло лишь наполовину, прежде чем Си Цзэ твердо уложил ее обратно. Набросив ей на плечи плащ, господин Си Цзэ нахмурился и протянул ей чашку с подслащенной водой, от которой еще поднимался пар.

– Боль прошла? Выпейте это.

Хотя ни один мускул не шевельнулся на его лице, в голосе Си Цзэ все же слышалась забота.

Фэнцзю со смешанными чувствами взяла протянутую чашу. Разве он не должен был припасти такое лицо и заботу в голосе для пострадавшего мизинчика Цзюйно? А он почему-то сидит с ней и даже пытается о ней позаботиться. Уж не одержим ли он злыми духами?

Фэнцзю поднесла подсвечник к лицу Си Цзэ и с искренней заботой спросила:

– Досточтимый… вы не ошиблись? Я Аланьжэ, а не Цзюйно. Или… вам, одержимому, наверное, кажется, что я Цзюйно. Но я все же Аланьжэ. Вы видите во мне Цзюйно только потому, что вы одержимы…

Си Цзэ долго молча смотрел на нее.

– Я не одержим.

Фэнцзю после этих слов засомневалась еще сильнее и забросила пробную удочку:

– В таком случае вам стоило бы сейчас заботиться о Цзюйно.

Взгляд Си Цзэ остановился на ее лице.

– Разве плохо то, что я забочусь о вас?

Фэнцзю на мгновение задумалась. И тут ее осенило.

– А, так это Цзюйно попросила вас присмотреть за мной, чтобы загладить вину Чанди, которая велела заточить меня в клетку Цзюцюй? Как же сестрицы заботятся друг о друге. Так вот, я и не думала доводить это дело до сведения повелителя. Раз уж вы потому так мной озаботились, то не смею принять такую честь. Вообще-то, Чача подает мне и воду, и чай, и все остальное. А если Чачи нет, то я и сама справляюсь, не нужно, чтобы вокруг