Хранитель истории - Леа Рейн

Бог путешественников во времени — может, прозвучало достаточно глупо. Но все же Томас был недалек от истины. Тот человек выступал чем-то вроде высшей силы и корректировал жизненные пути некоторых людей. Он знал все — будущее, прошлое, видел различные варианты развития событий — и иногда пытался что-то объяснить или что-то показать. Кем он был: более могущественным путешественником во времени или действительно высшей силой — об этом оставалось только гадать. Во всяком случае, нагнать страху он мог хорошо.

— Почему Невё и его друзья вообще выбрали этот период перед стычкой у Грейт-Медоуз? — решила отвлечь всех Эдит.

— Это можно считать началом франко-индейской войны, — глухо ответил Эдвард. — Первая битва. Карьера Вашингтона только начиналась. Нужно было только заменить его в самом начале пути и делать все то же, что делал он.

— Даже удивительно, действительно ли Камилю удалось быть Вашингтоном? — спросила Жаклин, подключившись к разговору, чтобы отодвинуть невеселые мысли.

— Судя по тому, что я видел дома, — протянул Леон. — Совсем не получилось.

— Он и не стремился, — сказал Эд. — У него были другие цели. Путь до президентства он, может, прошел и похожий, причем наверняка не без помощи своих загадочных дружков. Но вот уже после он стал все перекраивать. И я уверен, что перекраивал он не своими мозгами. Он был лишь инструментом. За этим кто-то стоит. И этот кто-то наверняка прячется в нашем времени и ждет, когда все станет так, как ему хочется. За этим вполне может стоять Жан. А что, если в его реальности Вашингтон вовсе не был президентом? Что если какие-то путешественники во времени изменили мир так, что тот мир, который знаем мы, вовсе не оригинальный. Что если Жан хочет вернуть все так, как было? Тогда это получается, мы защищаем ложную историю? — Эдвард даже растерялся от таких мыслей.

— Давайте не будем о таком думать, — сказала Жаклин. — У нас есть эта история, и мы будем защищать ее.

— А что скажешь ты, парень из 41-го? — спросил Эдвард. — Когда Жана Лобера отправили из 2177 года, вся история изменилась? Она не должна была идти так, как идет?

— Не знаю, — ответил капитан. — Для меня ваша история, это моя история. Я ничего не знаю про Жана Лобера из 2177 года, потому что в нашей истории такого не было. Но чисто логически, да. Вся история изменилась, когда его отправили в прошлое.

— Она бы не изменилась настолько сильно, если бы Жан не нашел способ вернуться домой, — заметила Эдит. — Мы могли бы сейчас жить в совершенно другом мире.

— Нас бы не было вовсе, — сказал Леон. — Мы могли бы и не родиться.

— Да, и могли бы не построить машину времени, — подметил Томас.

— Точно, — сказал Эдвард. — Я построю машину времени… ну… судя по всему, совсем скоро…

— Что?! — воскликнул Леон. — Ты построишь машину времени?!

— Не ты, а твоя жена, — возразил Томас.

— Ну да. Мы с женой, которая станет лауреатом Нобелевской премии по компьютерным технологиям, построим машину времени. А это значит, что путешествия во времени будут возможны для людей в 21-ом веке. В истории Жана первый путешественник во времени появился в 2177. Значит, начиная с 14-го века нашей эры вся история Земли идет неправильно. И это… не очень хорошо. Да это просто ужасно!

— Надеюсь, ты не собрался это исправлять? — насторожился Томас. — Потому что тогда я стану твоим врагом. Я понимаю, что ты хочешь сделать все правильно. Но теперь правильно так. И мы будем защищать то, что у нас есть.

— Эдвард, он прав, — сказал Леон. — Мы тогда не родимся.

— Но тогда не родятся и Невё с Камилем, и прочие типы, которые пытаются захватить мир.

— То есть ты хочешь пожертвовать всеми нами? — вопросила Эдит. — Ты нас убьешь.

— Мы не родимся.

— Но мы уже рождены! Если ты все это вздумаешь изменить, то ты нас убьешь. Даже не убьешь, а сотрешь из истории. Нас не будет существовать. Никто никогда не узнает, что мы когда-то были. Мы просто превратимся в… ничто. Я не хочу этого. Да никто не хочет.

— Я сказал тебе, Эдвард, что если ты думаешь обо всем этом на полном серьезе, то на твоем пути буду стоять я, — жестко сказал Томас, и это было совсем не похоже на того слегка легкомысленного марсианина, которого успел узнать Эд. — Поверь, тебе не стоит иметь во врагах такого человека, как я. В гневе я могу быть еще хуже, чем был сегодня ты.

— Ты мне угрожаешь?! — возмутился Эдвард.

— Я просто тебя предупредил. На моем месте ты бы поступил так же.

— На эту планету тебя вообще не звали! — вдруг вспылил Эд. — Ты приперся и начал гнуть пальцы, мол, какой ты продвинутый. Не приди ты, мы бы с Гюставом разделились, и, возможно, все закончилось бы нормально. Но ты пришел и все испоганил. Давай-ка выгружай тело в отделении и вали с этой планеты, пока мы сами тебя не вышвырнули.

Эдвард не орал, но говорил достаточно жестко. Томас поднялся на ноги и выглядел при этом задетым. Он не стал зубоскалить в ответ, возмущаться и вообще выглядел как ребёнок, которого отчитали взрослые. Эдварду стало совестно за свою вспышку, но виду подавать он не стал.

— Если информация об изменении истории дошла до моего века, значит, ничего у вас с Гюставом не получилось, — бесцветно сказал Томас. — Тело выгружу в морге. И да, я знаю, где он находится.

С такими словами капитан растворился в воздухе.

— Возможно, ты был слишком суров, — проговорила Жаклин. — Он ведь хотел помочь.

Эдвард это понимал. Но для одного дня неудач было катастрофически много и надо было на кого-то выплеснуть эмоции. Наверное, это был самый провальный день в его жизни. Но и противник, по словам Томаса, был куда сильнее, чем все те, с кем Эд сталкивался до этого, так что это тоже нужно было учитывать.

Через некоторое время позвонил доктор Триаль и сообщил, что с Гюставом все хорошо. Пару дней проваляется в больнице, но жить обязательно будет.

Хоть одна хорошая новость все же была.

* * *

Пока никто не видел, Леон украдкой зашёл в интернет. Несмотря на возвращенную историю, Элинор так и была мертва.

Брату об этом он говорить пока не стал.

НЬЮ-ЙОРК, 1889 ГОД

На протяжении нескольких недель Дэнни развлекался, перемещаясь в различные эпохи. Когда до него дошло, что он может перемещаться не только во времени, но и в пространстве, — а точнее и во времени, и в пространстве, — то стал путешествовать в другие страны.

Первым делом он посетил Париж времен Первой республики. Увиденное зрелище его ничуть не впечатлило: революция, террор, разные кровавые расправы, поэтому он поспешил оттуда убраться и, чтобы разбавить неприятный осадок, переместился в Арль 1888 года, где познакомился с Винсентом Ван Гогом. Этот художник обрел известность не так давно, и для Дэнни было диковинным, что при жизни его работы не нравились людям.