Хранитель истории - Леа Рейн

— Ну хотя бы капелюшечку? — попросил Дэнни.

— Нет, — категорично ответила Айла.

— Ну пожалуйста.

— Ещё чего.

— И тебя никак не переубедить?

— Никак.

Дэнни повернулся к окну, приподнял толстую бархатную штору и задумался. Он с детства любил смотреть в окна — будь это дом, кэб, машина или лайнер. Такую любовь к окнам объяснить было сложно. Наверное, Дэнни просто нравилось наблюдать за миром через стекло, будто бы он смотрел за глупыми рыбами, плещущимися в аквариуме.

— Если ты на меня обижаешься, — заговорила Айла, когда заметила, что Дэнни непривычно притих, — то это не сработает. Я все равно тебе ничего не расскажу.

— Я не обижаюсь, — заверил Дэнни. — Я размышляю, как тебя разговорить.

— У тебя все равно ничего не получится.

— А ты умеешь вселить надежду.

Они были где-то в Гарлеме. В этом веке Гарлем был ещё вполне респектабельным районом с многочисленными многоэтажными домами. Дэнни рассматривал кафешки, которые попадались им на пути, и неожиданно заметил небольшую афишу на двери одной из них. Он прочитал, что на ней написано, и вдруг закричал:

— Остановите здесь! Остановите немедленно!

Кучер резко затормозил. Дэнни схватил Айлу за руку и выволок её из кабины, потащив к дверям кафе.

— Что такое?! — удивилась Айла.

— Сейчас я тебе кое-что покажу. Точнее кое-кого. Ну обалдеть можно!

Он захлебывался восторгом, не в силах держать себя в руках.

Айла была сбита с толку, но Дэнни не стал ничего объяснять. Просто распахнул двери и провёл девушку внутрь помещения. Они уселись за деревянный столик недалеко от сцены, на которой уже стоял пятнадцатилетний паренёк и показывал фокусы с картами.

— Дэнни, я не понимаю, что мы тут делаем, — проговорила Айла, с непониманием оглядываясь по сторонам.

— Я предлагаю тебе заглянуть в будущее, — загадочно проговорил он. — Будешь потом об этом вспоминать. Уверяю тебя, ты будешь в шоке!

— А что для этого нужно сделать? — поинтересовалась она.

— Просто смотри на сцену.

Мальчик, стоящий на сцене, ловко орудовал картами. Некоторые посетители заинтересованно за ним наблюдали. Другие же, наоборот, сидели со скучающим видом и, очевидно, ждали, когда уже будет играть музыка, чтобы пуститься танцевать.

Паренёк был невысоким, с темными пушистыми волосами и хорошо слаженной фигурой. Он недурно показывал фокусы, заставляя заинтересованную публику дивиться и теряться в догадках — магия это или всего-навсего ловкость рук.

— Кто он? — полюбопытствовала Айла.

— Его зовут Эрик Вайс, — изрёк Дэнни. — Но вскоре ты услышишь о нем как о Гарри Гудини, великом фокуснике и иллюзионисте. Мы с ним знакомы. Я как-то брал у него интервью, но это было ещё перед войной.

— Войной?

— Ах да, Великая война, как ее называют, — Дэнни покачал головой и решил не останавливаться на этой теме. — Ну вот, я брал у него интервью для школьной газеты. Он фокусник, а сейчас разоблачает спиритуалистов, чем изрядно потрепал нервы публике.

— Интересно. Как, говоришь, его зовут? Великий Гудини?

— Я так не говорил, но да, именно так его и будут звать.

— Надо запомнить.

— Только тише. Не пали контору.

— Чего? — нахмурилась Айла.

— В смысле я тебе этого не говорил.

— Иногда ты выражаешься очень необычно.

— Ну, я же из будущего. — Дэнни пожал плечами.

А сам призадумался, откуда в его голове вообще берутся все эти странные словечки.

* * *

Дэнни провёл с Айлой три дня. Каждый день они выдумывали что-то интересное и отправлялись исследовать Нью-Йорк. Это было увлекательно для них обоих. Для Айлы — потому что она была тут впервые. Для Дэнни — потому что Нью-Йорк 1889 года сильно отличался от Нью-Йорка 1923 года.

Однако время шло быстро и час отъезда Айлы неумолимо приближался. Дэнни решил проводить её на пароход. Они ехали в экипаже и молчали. Это была, наверное, самая тяжелая тишина, которая когда-либо между ними возникала — обычно они болтали так, что заставить их умолкнуть было практически невозможно.

Они вышли на пристани в Нью-йоркской бухте. Вдалеке виднелся островок и возведённая на нем Статуя свободы — подарок Франции ко Всемирной выставке и столетию американской революции.

Гюстав Эйфель, чьё имя носит Эйфелева башня в Париже, проектировал каркас для американской статуи. Работы затянулись, и к столетию статуя не успела. На Всемирной выставке в Филадельфии в 1876 году была представлена только рука с зажатым в ней факелом, однако и этого хватило, чтобы произвести впечатление на публику. Статуя была завершена в 1884 году, а привезена в Нью-Йорк в 1885. Но пьедестала для ее возведения не было, что задержало ее установку ещё на год. Джозеф Пулитцер выступил с призывом в газете «Уорлд» поддержать сбор средств, и только в 1886 году Статуя свободы заняла своё место в Нью-йоркской бухте.

Светло-зелёная, она возвышается над водой и всем своим видом олицетворяет свободу. Семь лучей на короне символизируют семь морей и семь континентов. Правая рука поднята к небу и сжимает факел. Левая прижимает к груди табличку с надписью «JULY IV MDCCLXXVI», что означает «4 июля 1776 года» — дату принятия Декларации независимости.

Дэнни не бывал на открытии статуи, да и мыслей у него таких ещё не возникало. Зато он много раз поднимался на смотровую площадку в короне и, будучи ещё ребёнком, на вершину факела. Из-за теракта, произошедшего во время войны, факел закрыли для посетителей, так что теперь подняться туда невозможно. Если ты, конечно, не можешь попасть на него иным образом — например, с помощью перемещения в пространстве.

Оказавшись в бухте, Дэнни вдруг вспомнил свои приключения, связанные с этим местом. Прежде всего это многочисленные поездки на трансатлантических лайнерах, в числе которых и самая первая, когда они с мамой впервые причалили к берегам другого континента. А ещё не очень удачная — но все же интересная — репортерская миссия, возложенная на него руководством газеты.

В 1921 году ему нужно было фотографировать приезд одной известной французской ученой. Это была Мария Склодовская-Кюри. Дэнни знал о достижениях этой женщины и искренне ей восхищался. Она открыла два новых химических элемента — радий и полоний. Что самое интересное, полоний она назвала в честь своей родины — Польши. Мари Кюри стала первой женщиной, которая получила Нобелевскую премию. Более того, она была первой, кто получил ее дважды. Первую премию по физике она получила совместно со своим мужем, Пьером Кюри, и их другом, Анри Беккерелем, а вторую — по химии и уже полностью лично.

Одна американская журналистка, Мэри Мэлони, которая взяла себе псевдоним Мисси, договорилась с мадам Кюри о её визите в Америку для чтения лекций. Мари согласилась. Она нуждалась в радии для своих экспериментов, который стоил очень дорого, а Мисси пообещала ей помочь собрать деньги.