Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

– Мой Билли. – Из-под одеяла высунулась рука Бесси со слитком золота. Снежинки таяли, падая на него, и желтый металл тускло поблескивал. – Он дал мне это сегодня утром. Завернул и преподнес как рождественский подарок. Откуда оно у него, сказать не захотел.

– Где твой муж сейчас? – нахмурился Иезекиль.

– Ушел несколько часов назад с мистером Уолласом.

– Куда они отправились, знаешь?

– В сторону шахты.

– Тебе лучше пойти с нами.

– Почему?

Шериф наклонился к Бесси и тихо, чтобы не слышал ребенок, прошептал:

– Пакер и его прислуга убиты в Изумрудном доме.

Золотой слиток выпал из ее пальцев и ушел в снег.

– Что вы хотите этим сказать, мистер Кёртис?

– В городке с населением в сто двадцать три души для совпадений места не так уж много.

– Так это они их убили, Билли и Ооту?

– Кто именно их убил, никто пока точно не знает. А теперь скажи вот что: их было только двое, Билли и мистер Уоллас, или больше?

– По-моему, только двое… Что вы с ним сделаете?

– Я намерен арестовать Билли, а пострадает он при этом или нет, зависит уже от него… Его рук дело? – Кёртис указал на разбитое лицо женщины.

Бесси поднесла руку к щеке, словно застыдившись синяков, и отвела глаза.

– Это папочка сделал, – подала голос Гарриет.

Иезекиль легонько погладил девочку по щеке.

– Мне очень жаль, милая. Нельзя так поступать.

Он наклонился, поднял из снега слиток и выпрямился, будучи не в силах отвести глаз от золота и чувствуя разбегающийся по венам жар адреналина. Наверное, останься в шерифе что-то от него прежнего, он помчался бы сейчас на шахту с совсем другой целью. Где-то в глубине души у него даже шевельнулось сожаление: эх, такой бы шанс, да в былые деньки!..

Кёртис передал слиток проповеднику.

– Пусть лучше у тебя полежит, – сказал он и повернулся к Бесси. – Что ж, леди, пойдемте. Нечего вам здесь стоять да мерзнуть в лохмотьях.

Они прошли по улице, а потом свернули на дорожку к домику с остроконечной крышей, бочкой вместо трубы, подвалом у южной стены и крытой дерном крышей, на которой летом вырастали подсолнухи. У передней двери Иезекиль остановился.

– Глория, принеси мою винтовку и револьвер для Стивена, – попросил он жену. – И еще нам понадобится по коробке патронов для того и другого.

Женщины вошли в дом.

– Зек, я оружие не ношу, – сказал Коул.

– Смеешься надо мной? – повернулся к нему шериф.

Проповедник покачал головой.

– Но я поеду с тобой.

– И что ты будешь делать, если они начнут стрелять?

– Буду молиться, чтобы до этого не дошло.

– Там, на крыше Изумрудного дома, ты видел то же, что и я. По-твоему, это работа людей, с которыми можно разговаривать?.. Черт, придется брать с собой дока!

Глория вернулась со старым револьвером «Скофилд» в одной руке и обрезом «Винчестер» – в другой. За порогом навзрыд плакала Бесси.

– Все хорошо, мамочка. Все хорошо, – успокаивала ее Гарриет. – Не плачь.

Иезекиль взял карабин за дуло и положил в карман коробку патронов.

– Божьему человеку револьвер не нужен, но ты далеко его не убирай, – сказал он супруге. – Дверь запри на задвижку. Из дома не выходи. Никому не открывай. Коли появится Билли, Ооту или еще кто сомнительного вида – ты знаешь, что делать. – Миссис Кёртис кивнула. – А теперь иди и заряди «Скофилд». Помнишь как? Я тебе показывал.

Глория обняла мужа за шею, прижалась к его шершавой щеке и вдохнула запах, от которого у нее шла кругом голова.

– Возвращайся, – прошептала она.

Шериф поднял свою шляпу и, сдвинув меховую шапку жены, поцеловал ее в лоб и потянул за блондинистую прядку волос.

– Всегда возвращался и всегда буду.

Дом Рассела и Эммы Илг стоял в сотне ярдов к северу от участка Кёртисов на открытой местности, так что с наветренной стороны снега намело под самую крышу. Пройдя по прокопанному в сугробах туннелю к переднему крыльцу, Иезекиль постучал в дверь.

Им открыл мужчина с взъерошенными песочными волосами, в очках с толстыми стеклами и огромными, аккуратно расчесанными и смазанными воском усами. Одет он был в коричневый сак и такого же цвета штаны. К исходящему от него аромату мыла примешивался несвежий запах виски.

За спиной у Рассела промелькнула миссис Илг с горшком в руках, который она несла от плиты к обеденному столу, украшенному зажженными свечами и буквально прогибающемуся под тяжестью дымящихся блюд.

В камине потрескивал огонь, под елкой лежали смятые куски бумаги, а на деревянной полке выстроились в ряд рождественские подарки – по большей части самоделки.

– Веселого Рождества, Зек. И тебе, Стивен, – поприветствовал гостей хозяин дома.

– Док, ты ведь за стол собрался, – с мрачным видом ответил шериф.

– Да, через пять минут сяду. А что такое?

– Не хотелось бы тебя отрывать…

– Что?

– Ты же не набрался?

– Выпил кофейку с каплей виски.

– С каплей?

– Да не пьян я, Зек! В чем дело?

К мужчинам подошла миссис Илг. Ее собранные вверх серебристые волосы были аккуратно подколоты, а подол пурпурного вечернего платья стелился по земляному полу.

– Можно тебя на минутку? – поманил к себе Кёртис хозяина.

– Веселого Рождества, джентльмены, – сказала миссис Илг.

Иезекиль и Стивен почтительно поклонились.

– Мэм.

– Мэм.

– Может, сначала поедим? – спросил Рассел.

– Боюсь, не получится, – развел руками шериф.

– Что тут происходит, Зек? – насторожилась хозяйка дома.

– Да вот, забираем вашего мужа. Вы уж извините, что не в самое подходящее время, но дело безотлагательное.

– Я все утро готовила! Разве нельзя подождать хотя бы…

– Дорогая, если я им нужен, то нужен именно сейчас, – повернулся к жене Илг.

– Док, мы будем ждать тебя у конюшни, – сказал Кёртис. – Прихвати все свое, и «ствол» не забудь. Не задерживайся. Надо поспешить.

* * *

Конюшни построили в четверти мили к северу от города с таким расчетом, чтобы уберечь жителей от постоянной вони, но когда ветер дул с севера, он все-таки нес запах навоза прямиком на Мейн-стрит. В годы расцвета Абандона едкое, выбивающее слезу зловоние проникало до южного края города, но на Рождество 1893 года запах ощущался лишь вблизи самих конюшен.