Поймай меня, если сможешь - Фрэнк У. Абигнейл

Люди, пособничавшие мне в сомнительных предприятиях, были абсолютно честной, законопослушной и уважаемой публикой, а прийти мне на помощь я вынуждал их не мытьём так катаньем. По сути, главным залогом моего успеха стало то, что я полагался только на себя. В погоне за мной от обычных источников информации для полиции не было ни малейшего толка. Подпольный телеграф и полицейские информаторы попросту не располагал ни единой крохой сведений об мне. И хотя истинную личность установили уже где-то на середине моей карьеры, все путеводные нити, раздобытые полицией, сплошь оказывались оборванными. Когда мои деяния обнажали свою преступную сущность, мой след успевал уже простыть, и отыскать его не удавалось до тех пор, пока я не наносил удар снова — обычно где-нибудь в отдалённом городе.

Взявшись за подделку чеков, я понял, что достиг точки, откуда возврата уже нет, как говорят лётчики — «point of no return». Я решил сделать мошенничество своей профессией, дающей средства на жизнь, а избрав низменный род занятий, поставил себе планку добиться в нём положения Мастера высокого искусства аферы.

В последующие недели и месяцы я изучал чековые операции и банковские процедуры не менее усердно, чем инвестор, исследующий доступные рынки, и выполнял свои домашние задания весьма нетрадиционно. Встречался с кассиршами, лаская их тела и одновременно прощупывая их мозги; ходил по библиотекам, штудируя альманахи, журналы и книги по банковскому делу; читал финансовые издания и отыскивал возможности пообщаться с банковскими сотрудниками. В общем, все мои приемы блистали лакировкой праведности.

Конечно, как однажды кто-то заметил, прямым путем по кривой дорожке не пройти, но на самых везучих чековых аферистов работают сразу три фактора, и каждый из них — или хотя бы иллюзорное их сочетание — порой окупается как выпавшая на одноруком бандите комбинация из трёх слитков золота.

Первый из них — производимое впечатление, и я заботился о своем облике, как о неотъемлемой части собственного я. Мошенники экстра-класса, впаривают ли они липовые чеки или всучивают поддельные акции нефтяных компаний, всегда одеты с иголочки и держатся уверенно и властно. При этом они обычно столь же обаятельны, любезны и с виду искренни, как политики, добивающиеся переизбрания на второй срок, хотя порой могут держаться с холодным высокомерием олигархов и промышленных магнатов.

Далее идёт наблюдательность. Это умение можно развить, но я от рождения был благословлён (или проклят) способностью подмечать и запоминать детали и мелочи, ускользающие от внимания среднего человека. Наблюдательность, как я расскажу позже, — единственный фактор, необходимый для успеха авторского способа честного отъёма денег. Один газетчик, писавший обо мне статью, отмечал: «Хороший мошенник подмечает приметы, как индеец, но, по сравнению с Фрэнком Абигнейлом, лучший следопыт племени пауни в пограничных землях покажется подслеповатым городским новичком».

Наконец, исследования — фактор, воплощающий принципиальное отличие между закоренелым преступником и мошенником экстра-класса. Грабитель, планирующий налёт на банк, может получить тривиальные сведения о его сейфах, но в конечном итоге будет полагаться на пистолет. А единственное оружие мошенника — его мозг. Мошенник, чтобы отработать тот же самый банк с фиктивным чеком или хитроумной махинацией, изучит все аспекты предприятия до мельчайших деталей. В пору своего расцвета в роли кукольника я знал о чеках не меньше любого из банковских кассиров на планете — и куда больше большинства из них. Сомневаюсь, что даже среди банкиров найдётся много таких, кто мог бы посостязаться со мной в познаниях о чеках и чековой системе.

Вот некоторые примеры того, что я, в отличие от большинства кассиров и клерков, знал о системе больше, — на первый взгляд ничего не значащих мелочей, позволявших мне стричь банки, как овец. Скажем, у всех подлинных чеков хотя бы одна сторона проперфорирована (или сфальцована). Если чек берётся из личной чековой книжки, то только сверху, а если из чекового гроссбуха компании — то с двух или с трёх сторон. Некоторые ушлые и продуманные фирмы фальцевали свои чеки со всех сторон. Разумеется, искусный кидала может воспроизвести подобные платёжные документы, но только выложив тысяч сорок — а то и больше — за фальцовочный станок, а если он пойдёт на такое, искусным его никак не назовёшь. Такую вещь в чемодане не потаскаешь.

Конечно, попадаются ничего не стоящие чеки и с перфорированными краями, но они не фальшивы. Фальшивка здесь — чековый счёт. Всякий раз, всучивая личный чек, я на самом деле вручал чек, не обеспеченный средствами. Катясь по колее впаривания необеспеченных персональных чеков, я постоянно был вынужден сначала открыть под вымышленным именем законный текущий счёт, чтобы получить полсотни или сотню персональных чеков и, как я говорил выше, обычно первые один-два чека были полноценными. А вот дальше я пускался во все тяжкие.

Ранее я упоминал, что настоящий аферист играет числами, и это на самом деле именно так. Все чеки, личные или корпоративные, в левом нижнем углу у самого обреза помечены рядом цифр. Скажем, возьмем личный чек с цифрами 1130 0119 546 085 в левом нижнем углу. В пору моего процветания в роли кидалы ни один из кассиров не обращал на эти номера ни малейшего внимания, и я убежден, что лишь горстка тех, кто имеет дело с чеками, понимает значение этих чисел.

Я их расшифрую.

Число 11 означает, что чек отпечатан в Одиннадцатом округе Федеральной резервной системы. В Соединенных Штатах двенадцать округов Федеральной резервной системы — ни больше, ни меньше. В Одиннадцатый входит Техас, где отпечатан чек.

Тройка после 11 уведомляет, что данный чек напечатали в Хьюстоне, а не где-нибудь ещё, потому что Третье окружное отделение ФРС находится именно в этом городе.

0 указывает, что по чеку предоставляется кредит. В следующей серии цифр 0 относится к расчётной палате (Хьюстон), а 119 — идентификационный номер банка в округе. Что же до 546 085, то это номер клиентского счёта в банке.

Что эти знания дают? Они обеспечивают солидный отбой и приличную фору. Скажем, подобный аферюга подсовывает кассиру для оплаты чек на зарплату — безупречный с виду, выданный крупной и почтенной хьюстонской компанией, подлежащий оплате в хьюстонском банке; во всяком случае, так указано на лицевой стороне. Однако числа в левом нижнем углу начинаются с 12, но кассир этого не замечает, а если и замечает, то не имеет понятия об их значении.

К компьютеру это не относится. Как только чек окажется в расчётно-клиринговом центре — обычно в тот же вечер, — компьютер непременно его выбросит, потому что на чеке обозначено, что он подлежит оплате в Хьюстоне, а цифры показывают, что он оплачивается в Сан-Франциско; банковские же компьютеры верят только числам. Таким образом, чек будет отсеян в пачку отправляющихся для погашения в Двенадцатый округ — в данном случае, Сан-Франциско. В Сан-Франциско другой компьютер отвергнет чек, оттого что идентификационный номер банка не совпадает, и тут чек угодит в руки клерка расчётного центра. В большинстве случаев клерк обратит внимание лишь на лицевую часть чека, увидит, что он подлежит оплате в хьюстонском банке, и по почте отправит его обратно, отнеся приход чека в Сан-Франциско на предмет компьютерного сбоя. Во всяком случае, пройдёт от пяти до семи дней, прежде чем человек, оплативший чек, узнает, что его надули, а след макулатурщика давно простынет.