В поисках агента. Записки офицера КГБ - Грегори Файфер

В местной советской школе дети обучались только шесть лет. Мой сын Алеша, который как раз перешел в седьмой класс, должен был остаться в Москве. Мои семейные проблемы не изменили решение Григоренко. Такую же позицию занял и Яков Медяник, наш резидент в Индии, попросивший Григоренко направить меня в резидентуру в Нью-Дели. Как я ни возражал и ни противился тому, чтобы оставлять сына в Москве, я вынужден был подавить мои эмоции и подчиниться приказу. Для Елены это был удар, и она целыми днями плакала.

Индия нас одновременно поразила и удивила. Столица страны Дели, с ее скопищем машин и велосипедов, проталкивающихся сквозь толпы пешеходов, идущих во всех направлениях, напоминала колонию муравьев. Собаки и коровы бродили по всему городу. Я был поражен особой энергией этого города и древней культурой страны. Нельзя было не восхищаться красотами висячих садов Агры, великолепием Тадж-Махала, этого памятника неувядающей любви, или молчаливым величием заброшенного города Фатехпур Сикри, построенного императором Акбаром из песчаника.

Хотя советская разведка располагала в Индии сетью своих контактов и связей, дружественные отношения и экономические связи между Москвой и Дели не позволяли нам агрессивно вести в стране вербовочную работу. Акцентируя недавно приобретенный статус независимого государства, индийцы частенько выдворяли из страны как советских дипломатов, так и сотрудников разведки. Когда автомашина одного работника линии «КР» рези-дентуры в движении случайно задела припаркованный лимузин премьер-министра Индии Индиры Ганди, его немедленно отправили домой. Тем не менее, хотя индийские власти время от времени делали публичные заявления о шпионаже русских, периодические высылки из страны не приводили к серьезным осложнениям отношений между странами.

Комплекс зданий советского посольства расположен на одной из основных магистралей города, частично заслоняя собой море убогих хибарок местного населения. Наш резидент «трудоголик» Яков Медяник был до этого одним из заместителей начальника ПГУ, а после возвращения из Индии стал советником Крючкова. Как когда-то Рем Красильников, требовательный, но справедливый, Медяник оказался отличным наставником.

Заместителем резидента, курирующим политическую разведку (линия «ПР»), был Леонид Шебаршин. Я не сразу нашел общий язык с несколько сдержанным и суховатым Шебаршиным, у которого были хорошие отношения с Медяником. До того как прийти в разведку, он после окончания МГИМО некоторое время работал в МИД. Немногословный и собранный, он производил впечатление человека, знающего, чего он хочет. Позже, когда я узнал его ближе, я понял, что в действительности это поведение четкого и целеустремленного человека, не склонного тратить время на пустые любезности. Часто казалось, что он не мог или не хотел позволить себе отвлечься и отдохнуть. Шебаршин вскоре стал моим близким другом. Через некоторое время он заменил Медя-ника в качестве резидента, а потом продолжал успешно продвигаться по службе, в итоге став начальником Первого главного управления КГБ. Гораздо позднее его трезвый и здравый ум позволил сохранить разведку в тревожные дни августа 1991 года — заговора ГКЧП против Михаила Горбачева.

К 1972 году Брежнев и президент США Ричард Никсон в определенной степени «созрели» для разрядки напряженности между двумя странами. Не желая каким-то образом нарушить атмосферу намечающегося улучшения международных отношений и будучи заинтересованным в расширении торгово-экономических и политических связей с Дели, ЦК КПСС приказал Центру снизить активность разведывательных операций в Индии. Как заместитель резидента по контрразведке я отвечал за безопасность в советской колонии. В дополнение к моим основным обязанностям — проведение контрразведывательной работы против ЦРУ — я должен был контролировать ситуацию вокруг дипломатического персонала посольства, обращая особое внимание на выявление изменнических настроений или попыток вербовок советских дипломатов со стороны их иностранных контактов. Я также не должен был оставлять без внимания колонию из более чем 4500 советских специалистов и членов их семей, работающих в стране в рамках программ советско-индийского экономического сотрудничества.

Честно говоря, я не испытывал необходимости совать свой нос в личные дела моих соотечественников и рапортовать Центру об имевших место случаях пьянства или разврата. Это я перекладывал на своих подчиненных, предпочитая концентрировать свои усилия на работе против ЦРУ. А она оставляла желать много лучшего. У находящихся в разных частях страны сотрудников линии «КР» на связи и в разработке находилось множество различных агентов и источников информации. Прежде всего, с одобрения Медяника и Шебаршина нужно было их всех «прошерстить» и сократить хотя бы наполовину.

Незадолго до моего прибытия в Индию резидентура предприняла попытку завербовать молодого и очень амбициозного сотрудника ЦРУ, который пытался установить контакты с рядом местных граждан. Некоторые из них были политическими деятелями или военнослужащими, от которых американец хотел получать информацию разведывательного характера. Олег Калугин, возглавлявший в то время управление «К» ПГУ, прилетел в Дели, чтобы на месте руководить намеченной операцией, интрига которой заключалась в угрозе информировать правительство Индии о незаконной деятельности американца, если он не примет наше предложение. Тот, к сожалению, не пошел на вербовку, сообщив о попытке его вербовки американскому послу Кеннету Китингу, который заявил протест МИД Индии по поводу провокационной деятельности КГБ.

Не надо доказывать, что протест Китинга относился к разряду «на воре шапка горит». В обоюдной игре, которую мы вели, американцы проявляли не меньше активности по вербовке советских граждан. Так, однажды в посольство приехал один наш инженер, работавший на сооружаемом СССР для Индии сталелитейном заводе в городе Бокаро, на севере страны. Он написал заявление о попытке его вербовки ЦРУ. В ходе беседы со мной Сергей (так звали инженера) рассказал, что с ним произошло. В его служебные обязанности входили обучение и контроль за работающими на стройке индийскими рабочими и техническими специалистами. Помощь в этом ему оказывал индиец-переводчик по имени Радж. Со временем они подружились и вечера после работы иногда проводили вместе.

Сергей не скрывал от своего знакомого, что приехал в Индию, чтобы заработать немного денег. Не было секретом, что многие советские граждане стремились выехать в подобные зарубежные командировки, дающие им, помимо других благ, возможность купить дефицитные (как в то время говорили) товары, которые они потом в СССР выгодно перепродавали. Мечта Сергея скопить денег и купить дома автомашину не ускользнула от внимания Раджа. Он предложил Сергею подрабатывать по вечерам после работы у его знакомого американца, занимающегося в Дели торговым бизнесом.

Сергею все это показалось подозрительным, мне тоже. Хотя, как правило, индийцы редко помогали вербовкам американцами советских граждан, у меня были сведения о том, что на заводе в Бокаро у них есть своя агентура из числа местных жителей. Сергей мог бы быть нам полезен. Он производил впечатление честного человека и, не имея доступа к какой-либо секретной информации, не представлял угрозы для нашей безопасности. Он, таким образом, был идеальным кандидатом на роль агента-двойника. «Почему бы, — подумал я, — не использовать его для разоблачения планов ЦРУ по его вербовке, если таковые имеются?»