Седьмая жертва - Фредерик Молэ

* * *

Даниэль Тражан с трудом приходил в себя. По мнению врачей, ему еще понадобится время до полного выздоровления. Лечение было уже начато, и ему еще не один день придется провести в больнице. Майор Терон увидел перед собой совершенно безучастного человека с блуждающим взглядом, который никак не мог сосредоточиться, — наверняка результат приема психотропных средств. Тем не менее Терону было необходимо задать несколько вопросов. Алиби Тражана было проверено в адвокатском бюро, где он работал. Но может быть, повезет и он вспомнит что-нибудь ценное… Терон начал задавать вопросы, но Тражан упорно смотрел в белую стену прямо перед собой. Из капельницы в вену медленно сочилась какая-то прозрачная жидкость. Казалось, здесь, лежа на больничной койке, этот человек бежал от реальности. Отвечая на вопросы, он машинально кивал: ему нечего было сказать, он не понимал, почему выбрали его жену. Это, конечно, какая-то ошибка. У Терона перехватило горло, он не мог больше задать ни одного вопроса. Он испытывал к этому человеку только глубокое сочувствие. Но на сочувствие времени не было. Правда, одна подробность заставила его задуматься: по словам мужа, Валери Тражан никогда не носила контактные линзы.

* * *

Давид Кривен сидел перед компьютером в общей комнате, где работали все члены его бригады. Помещение было неудобным и тесным, но полицейские не жаловались — все они делали одно общее дело. Кривен был погружен в изучение событий тридцатилетней давности. Тридцать ударов плетью, тридцать лет, день рождения… Он искал в разделе «Происшествия»: что-то, случившееся в Париже тридцать лет назад, могло сегодня натолкнуть следствие на нужный след — похожий почерк преступления, история, о которой писали в то время… Интернет оказывался действительно полезным для подобного рода розысков, даже притом что не все газеты были выложены на веб-страницах. Трое из его людей уже трудились в библиотеках, а у него самого от постоянных поисков в Сети покраснели глаза. Если тогда хоть что-нибудь произошло, они это найдут.

* * *

Улики появлялись, но следствие не продвигалось. Нико казалось, что у него кончились силы. Но продолжать поиски надо было любой ценой. Он закрыл глаза, спрятал лицо в ладонях и начал массировать себе виски — как будто эти движения могли вернуть ему энергию и силы. И тогда он услышал шаги в узком коридоре, который вел к его кабинету. Дверь отворилась. Он поднял голову. Перед ним была Каролин. Она стояла на пороге и улыбалась. Он встал, подошел к ней. Желание было настолько велико, что он решил попытать счастья. Он привлек женщину к себе и впился губами в ее губы. Все остальное потеряло значение. Он хотел только целовать ее. Каролин не вырывалась. Ее рука коснулась его шеи, и Нико почувствовал, что начинает дрожать. Через одежду он ощущал ее тело, он не мог от нее оторваться. Трепет ее языка у него во рту… Оторвавшись друг от друга, они все равно не разжали объятий. Он целовал ее шею. Он так мечтал об этом. Он обожал ее запах, жар ее кожи. Он с ума сходил по этой женщине.

* * *

Судебный следователь Беккер разговаривал с Алексисом Перреном у себя в кабинете. На зятя комиссара Сирски было страшно смотреть: тревожный взгляд, мертвенно-бледная кожа… Когда Перрен садился, он не смог даже сдержать дрожь в коленях. Человек был совершенно не в себе, и необходимо было выяснить почему.

— У меня есть к вам несколько вопросов, доктор Перрен, по поводу этого трудного дела. Дивизионный комиссар Сирски сообщил мне, что вы родственники. Вам известно, что он занимается этим делом, а вы являетесь основным свидетелем. Вы замешаны…

— Замешан? Я?

— Именно вы. Изучение списка ваших пациентов в компьютере и документов с вашего рабочего стола позволяет думать, что вы были знакомы со всеми тремя жертвами убийцы.

— Это ложь. Я их никогда не видел. Это не мои пациенты, и я не понимаю, каким образом их медицинские карты оказались у меня в компьютере. Надеюсь, ваши специалисты дадут на это ответ. Я слышал, что говорили о взломе данных…

— Не волнуйтесь. Я просто хочу понять.

— А чего я хочу, как вы думаете? Я от этого схожу с ума. Господи, а фотографии… Они не идут у меня из головы. Но я тут ни при чем.

— Никто и не утверждает обратное. Можете мне рассказать, как вы работали последние дни? Мне известно, что большинство назначенных встреч оказывались ложными…

* * *

Он не мог оторвать от нее глаз. Он сжимал ей руку. Он боялся, что все это просто прекрасный сон и она сейчас исчезнет. Они перешли мост Сен-Мишель в направлении улицы Сент-Андре-дез-ар. Посредине моста он снова начал ее целовать. На этот раз с нежностью. Они решили быстро перекусить в блинной: ему нужно было тут же возвращаться на набережную. И он предложил ей встретиться позже… Он просто теперь без нее не мог.

* * *

Александру Беккеру с трудом верилось во все, что ему рассказывал Перрен: очень тщательно оркестрованная безумная история заговора. Если человек, сидевший перед ним, не был убийцей, то тогда у преступника должно было быть богатейшее воображение. Беккер бросил взгляд на заключение графолога. Макс Вальберг писал, что Перрен, как и убийца, левша, но его почерк значительно отличается от почерка убийцы. Конечно, это нельзя назвать доказательством невиновности Перрена, но все же заставляло задуматься. Беккер начал сомневаться. Он не мог поверить в виновность Перрена, хотя тот очевидно был очень напуган: вероятно, он был просто раздавлен этими невообразимыми событиями, в ход которых оказался вовлечен. Но если это не он, то кто же?

* * *

Под столом их ноги соприкасались. Официант принес заказанные блины и бутылку сидра. Нико почувствовал себя студентом, таким, каким он был двадцать лет назад. Он часто гулял тогда в этом квартале, между Институтом политических наук и факультетом права Сорбонны. Она же училась медицине сначала около Одеона, потом на факультете в Жюссьё и в Сент-Антуане. Как бывает в жизни — ведь они, может быть, видели друг друга, проходя мимо галереи живописи на улице Мазарини, — это было излюбленное место прогулок и для Нико, и для Каролин. Ведь они могли бы встретиться тогда… Но в этом случае у него не было бы Дмитрия. Зато сегодня она была рядом. Он ел одной рукой, а другой ласкал ее колено. Вот его пальцы поднялись немного выше, скользнули по шелковистым колготкам… Он чуть не задохнулся. Она улыбнулась. Он склонился над тарелкой: у него было одно желание — снова начать ее целовать.

Перед входом в управление они расстались, обменявшись номерами мобильных телефонов. Он смотрел, как она уходила, и на сердце у него было тревожно. Он хотел бы схватить ее, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Однако долг призывал его. И задача стояла перед ним не из легких: серийный убийца, зять, на которого падает подозрение, угрозы личного характера и ожидание четвертой жертвы… В этом была его жизнь, и облаву на преступников вел он. Это было больше чем работа, это был священный долг.

Кривен проверил записи Алексиса за три года: никакого следа женщин, которые стали жертвами убийцы. Это подтверждало слова зятя Нико: он их не знал, они никогда не были его пациентками. Нико позвонил судье Беккеру. Тот проинформировал его, что закончил допрос Алексиса. Они в который раз обсудили проблемы, связанные со следствием, и остановились на уликах, которыми располагали. Нельзя сказать, что у них ничего не было, но найденные улики не позволяли назвать имя человека, совершившего эти ужасающие преступления. Напряжение нарастало. Нико повесил трубку и прошел в группу Терона. Все, кто находился в комнате, были заняты телефонными разговорами. Обнаружить след бывших содержателей притонов, которых они засадили за решетку, понять, могут ли эти люди быть похожи на убийцу, и проверить, что они делали последние дни, — работа не из легких. Более того: то и дело бригада Терона сталкивалась с тем, что тот или другой человек исчезал из виду, уезжал, не оставив адреса, или же продолжал рассматривать небо в клеточку. И уголовная бригада пускалась в новый поиск.