Герой советского времени. История рабочего - Георгий Калиняк

И наконец появляется третий батальон. Они сразу увидели друг друга, и лица их расцветают приветственными улыбками и молодеют. И этот бой окончен для них удачно. Рядом со старшиной стоит беленькая, с фарфоровым личиком Ниночка из санчасти полка. Она никого и ничего не ждет, но все-таки на что-то надеется.

На восьмой день боя весь полк узнал: убит комиссар полка. Это была убита ее первая коротенькая любовь. Еще прошло мало времени, чтобы могли зарубцеваться раны сердца. Она знает, что стоит напрасно, но одной Ниночке мучительно, а на людях не так тоскливо, и горе не так терзает ее душу. И все ей кажется, что свершится чудо.

Но смерть не ошибалась фамилией. Так и идут рядом: любовь, война и смерть. Получив пополнение, наш корпус (30-й гвардейский) девятнадцатого сентября был снова в бою, но уже левее Арбузово. Корпус наступал на Синявинские высоты, которые до пятидесяти метров поднимались над лежащей перед ней равниной.

Перед высотами простиралась абсолютно ровная, безлесная, частично заболоченная местность, которую фашисты просматривали на глубину около десяти километров. Беда усугублялась тем, что наша пехота не могла закопаться – мешала болотная вода. Артиллерия противника методически уничтожала все живое на этой болотине, которая была розовая от крови наших солдат. Еще в 1983 году на этом болоте была найдена медицинская сестра. Она как живая плавала в этой торфяной жиже. Время и смерть не изуродовали девушку. Сколько погибло там людей – трудно сказать.

Синявинские высоты нашим корпусом были взяты. Был освобожден и поселок Синявино. В этих боях мы потеряли командира взвода лейтенанта Полетаева. Он был душевный человек и хороший командир. В землянку, где находился командир и четверо солдат, попал тяжелый снаряд, и наши товарищи погибли без мучений. Был убит боец нашего взвода Носков, который мечтал после войны приехать в родной колхоз и покрасоваться наградами перед девушками. Был ранен Захарченко.

После Синявинских высот полк обосновался в Углово, среди лесистых холмов. Там мы учились штурмовать высоты и пополнялись. Предстояли новые бои. Солдатское радио утверждало, что будем воевать под Пулково.

23

Новый 1944 год мы встречали там же, в Углово. К встрече готовились под руководством старшего сержанта Верхолата. Он был душой нашего взвода.

Это был человек из той закваски, которая делает людей умельцами, вожаками, движущей силой всякого дела. Призванный в армию еще до войны с финнами, Верхолат после ее окончания попал на полуостров Ханко, где была наша военно-морская база. После начала войны с Германией он отвоевал всю ханковскую баталию.

Так вот, попав из оренбургских степей в армию, Верхолат стал авторитетнейшим помощником командира взвода. Во взводе все держалось на нем: дисциплина, вопросы внутреннего распорядка, учеба. Каждый новый командир взвода сразу чувствовал, на кого он может опереться. Верхолат был единственным человеком во взводе, воюющим с начала Великой Отечественной войны и не имевшим ранений.

Я не раз видел его в бою. Он и там как в обычной обстановке сохранял спокойствие, выдержку, только взгляд его становился жестче и решительней, а коренастая фигура еще собранней. Его сохраняло солдатское счастье. Так, в одном из боев он подорвал танк, абсолютно исправный и брошенный немцами на нейтральной полосе, хотя немцы его здорово охраняли. Он с саперами сумел обмануть фашистов, и танк приказал долго жить.

Под Нарвой в лесу, в десяти шагах от него, от прямого попадания снаряда буквально испарился боец нашего взвода Янушкевич, а Николай не получил даже царапины.

У Синявинских высот Николай спас машину с ранеными. Шофер был убит. Он сумел перехватить руль и вывел машину из опасного кольца – кругом рвались снаряды[58].

Три медали «За отвагу», медаль «За оборону Ленинграда» украшают его грудь и орден Отечественной войны[59]. Это тоже о многом говорит.

Н. И. Верхолат Довоенная фотография

На таких людях, как Николай Верхолат, держалась и держится наша армия снизу и до верхов. Мы с ним незаметно сдружились. Это была немногословная дружба. Странно говорить о том, что на войне можно оберегать человека. Война есть война. И все же он делал все возможное, чтобы отвести удар от меня. Такова цена его дружеского расположения, неизменной сердечной привязанности.

Итак, мы готовились к встрече Нового года. В землянку пришла пышная, душистая елка. Мы ее украсили бумажками и до блеска начищенными котелками. Это ребячество было разрядкой в нашей суровой жизни. Около двенадцати мы спели рожденную ленинградцами песню, выпили «за тех, кто командовал ротами, мерзнул в сырых блиндажах»[60], а в 12 часов чокнулись фронтовыми ста граммами.

Запевалой был Толя Коротков, который первым узнавал новые песни и часто их пел один. Через несколько дней после Нового года он был откомандирован в войска по охране тыла и там погиб от пули диверсанта.

В двенадцать часов мы выпили по сто грамм фронтовых и пожелали друг другу счастья. Это было в ночь на первое января 1944 года.

А двенадцатого января вечером полк выступил и пошел в сторону Ленинграда. Шел тихий пушистый снежок. Он покрывал белым пологом опустевшие землянки и тропинки, протоптанные между ними, навсегда покинутые нами. Мы уходили, чтобы во время войны больше не возвращаться сюда. Нам путь лежал только на запад.

24

Пройдя город, полк расположился на окраине Московской заставы. Рядом был родной завод «Электросила» и дом, откуда я уходил на войну. И не знал я, увижу ли я снова это.

Через двое суток были заняты исходные позиции на скатах Пулковских высот. До войны на самом высоком холме Пулковских высот располагалась главная обсерватория страны. Теперь от зданий и павильонов остались только груды битого кирпича. За два года фашистская артиллерия все превратила в руины.

Морозным туманным утром пятнадцатого января началась подготовка. Час сорок минут победно гремели наши орудия, стоящие длинными рядами у подножия высот. Били бронепоезда – орудия большой мощности стоящие на железнодорожных платформах. Гремели сотни корабельных пушек и знаменитые «катюши». Было выпущено 220 тысяч снарядов и мин. Погода была нелетная и авиация в артиллерийском наступлении не участвовала.

Наша 63-я гсд опять была на острие наступления, нацеленная на Красное Село. Командовал дивизией полковник Щеглов[61]. Первый комдив генерал Симоняк командовал 30-м гвардейским корпусом, в который входила и наша дивизия.

Яростное сопротивление немцев было сломлено. Не помогли им доты и дзоты, и бетонные гальюны. Пришлось им пятиться туда, откуда пришли, оставляя после себя разоренную ленинградскую землю, опоясанную кладбищами немецких вояк.

Один из отступающих фрицев был убит посреди шоссе, и мороз превратил его в ледяную куклу. Каждая военная машина наезжала на эту куклу, и она выскальзывала из-под машины, чтобы попасть под колеса следующего грузовика. Земля отвергала эту замороженную тварь, которая при жизни измывалась над ней и хотела завоевать эту землю.