Смысл существования человека - Эдвард Уилсон

В демократическом обществе мы можем верить во что угодно. Почему же я называю креационистское мировоззрение культурным паразитом? Дело в том, что креационизм – это триумф слепой религиозной веры над тщательно проверенными фактами. Эта концепция не была выкована из доказательств и логических умозаключений. Она – часть платы за принадлежность к религиозной трибе. Вера – свидетельство повиновения человека конкретному богу, и даже не самому божеству, а священнослужителям, выступающим от имени этого бога на земле.

Такая религиозная покорность обходится всему обществу очень дорого. Эволюция – это фундаментальный процесс во Вселенной, наблюдаемый не только в живых организмах, но повсюду, на всех уровнях. Анализ эволюции имеет принципиальное значение для биологии, в частности, для медицины, микробиологии и агротехники. Более того, психология, антропология и даже история религии лишены смысла в отрыве от эволюции как ключевой составляющей, прослеживаемой на протяжении длительного времени. Открытое отрицание эволюции, позиционируемое как часть «креационистской концепции», – вопиющая ложь, эквивалент «затыкания ушей» для взрослых и порок общества, которое встает на путь соглашательства с религиозным фундаментализмом.

Допустим даже, что слепая вера приносит определенную пользу. Она сплачивает группы, позволяя их членам чувствовать себя комфортнее. Религия учит благодеяниям и законопослушному поведению. Возможно, эти плюсы перекрывают тяготы догматизма. Тем не менее основная сила, питающая слепую веру, – отнюдь не божественное вдохновение, а удостоверение принадлежности человека к группе. Стремление к благополучию группы и защите территории имеет биологические, а не сверхъестественные корни. Во всех обществах, кроме теологически-репрессивных, человек может сменить конфессию, вступить в межрелигиозный брак и даже полностью отказаться от религии, не став от этого аморальным и, что не менее важно, не утратив способности удивляться.

Кроме религии существуют и другие архаические заблуждения, которые ослабляют культуру, хотя и кажутся более логичными и последовательными. Наиболее важное среди них – убеждение, что две крупные ветви познания: гуманитарная и естественная – интеллектуально независимы друг от друга. Более того, чем дальше они друг от друга, тем лучше.

В этой книге я доказывал, что, хотя научные знания и технический прогресс продолжают расти экспоненциально, удваиваясь каждые десять или двадцать лет (в зависимости от дисциплины), темпы роста неизбежно будут снижаться. Оригинальные открытия, дающие толчок новым знаниям, постепенно становятся все менее значимыми и иссякают. В ближайшие десятилетия уровень знаний в научно-техническом развитии будет колоссальным по сравнению с нынешним, но одинаковым по всему миру. В то же время эволюция и разнообразие гуманитарных наук беспредельны. Если у нашего вида и есть душа, то она обитает в гуманитарных сферах.

Но эта огромная отрасль знаний, включающая искусство и искусствоведение, по-прежнему страдает от жестких и во многом неосознаваемых ограничений того сенсорного мира, в котором пребывает человеческий разум. Мы в основном аудиовизуалы и не представляем себе мира вкусов и запахов, в котором существует большинство остальных живых существ – миллионы видов. Мы совершенно не замечаем электрического и магнитного поля, хотя некоторые животные ориентируются и общаются при помощи этих полей. Даже в привычном для нас мире зрительных и звуковых образов мы практически слепы и глухи, воспринимаем крошечные сегменты электромагнитного спектра, а далеко не весь диапазон частот, пронизывающих нас с вами, землю, воду и воздух.

Это только начало. При почти бесконечном разнообразии художественных деталей, предназначенных для отображения архетипов и инстинктов, последних в действительности не так много. Гамма эмоций, вдохновляющих их, даже самых сильных, скудна – их число меньше, чем инструментов в симфоническом оркестре. Художники и ученые-гуманитарии в большинстве своем почти не представляют себе безграничный континуум пространства – времени на Земле, охватывающий ее живую и неживую природу, не говоря уж о природе Солнечной системы и Вселенной в целом. Художники верно описывают человека разумного как очень необычный вид, но практически не задумываются о том, что это значит и почему так сложилось.

Действительно, гуманитарные науки и искусство принципиально отличаются от естественных наук в том, что они говорят и делают. Но по сути своей они дополняют друг друга и проистекают из одинаковых творческих процессов в мозге человека. Если эвристическую и аналитическую силу естественных наук можно было бы соединить с интроспекцией и креативностью гуманитарных, то человеческое существование приобрело бы гораздо более результативный и интересный смысл.

Недостатки теории совокупной приспособленности

Учитывая значение генетической теории для объяснения биологических источников альтруизма и развитой социальной организации, а также множество противоречивых споров вокруг нее, я излагаю здесь недавно выполненный анализ теории совокупной приспособленности и описываю, почему эту теорию следует заменить популяционной генетикой, основанной на обработке данных. Материал этого приложения основан на опубликованном ранее научно-исследовательском отчете, я опустил лишь математические расчеты и ссылки на источники. Перед публикацией статья прошла серьезную экспертную оценку.

Источник: “Limitations of Inclusive Fitness,” by Benjamin Allen, Martin A. Nowak, and Edward O. Wilson, Proceedings of the National Academy of Sciences USA, volume 110, number 50, pages 20135–20139 (2013).

Значимость

В основе теории совокупной приспособленности лежит идея о том, что эволюционный успех того или иного биологического признака можно вычислить как сумму эффектов приспособленности, помноженную на коэффициенты родства между особями. Несмотря на новейшие математические расчеты, демонстрирующие недостатки такого подхода, его приверженцы заявляют, что это такая же общая теория, как сама теория естественного отбора. Для обоснования такого утверждения применяется линейная регрессия, позволяющая разделить индивидуальную приспособленность на «личные» и «общественные» компоненты. Мы же показываем, что метод линейной регрессии бесполезен при прогнозировании или интерпретации эволюционных процессов. В частности, он не позволяет разграничить корреляцию и причинную обусловленность, поэтому неверно интерпретирует даже простые сценарии. Слабость метода линейной регрессии подчеркивает и ограниченность теории совокупной приспособленности в целом.

До недавнего времени теория совокупной приспособленности считалась основным методом, объясняющим эволюцию социального поведения. Подкрепляя и расширяя наши прежние критические замечания, мы, напротив, демонстрируем, что совокупная приспособленность – ограниченное понятие и реальна лишь в небольшом подмножестве эволюционных процессов. Согласно теории совокупной приспособленности, индивидуальная приспособленность – это сумма аддитивных компонентов, обусловленных индивидуальными действиями. Такая предпосылка неприменима для большинства эволюционных процессов или сценариев. Чтобы обойти это ограничение, сторонники теории совокупной приспособленности предложили метод линейной регрессии. Опираясь на этот метод, они заявляют, что теория совокупной приспособленности: 1) позволяет прогнозировать направление изменений частот аллелей; 2) выявляет причины таких изменений; 3) имеет столь же общий характер, что и теория естественного отбора и 4) предлагает универсальные принципы эволюционизма. В данной статье мы оцениваем эти заявления и показываем, что все они необоснованны. Если целенаправленно проверить, поддерживаются или отбрасываются естественным отбором такие мутации, которые влияют на социальное поведение, то любые аспекты теории совокупной приспособленности оказываются ненужными.