Я слежу за тобой - Тереза Дрисколл

Мэтью лишь вздыхает – возразить ему, увы, нечего.

– Ладно, Мэтт. То, что я тебе скажу… никому, обещаешь?

– Могила.

Они знают, что давно нарушили профессиональные табу. Все держится на доверии.

– Так вот, звонит к нам в отделение отец Анны. Заявляет, что хочет поговорить со мной. Только со мной, и больше ни с кем. А потом выясняется, что он засел в сарае с охотничьим ружьем.

– Ого.

– Вот-вот. И что же решает инспектор Недоумок? Не говорить мне! Более того, он по-тихому отправляет меня в отпуск – чтобы не отсвечивала – и сам едет на ферму, где показывает класс: заявляет Балларду, что со мной поговорить нельзя, чем окончательно выводит его из себя. В результате тот угрожает всем ружьем и едва не совершает самоубийство.

– Ни черта себе! И в результате?..

– Балларда арестовали. Меня к нему и близко не подпускают. Кое-кто из наших слил мне новость, и я только что звонила офицеру по связям с семьей. Она сейчас с матерью, Барбарой, на ферме.

– Почему тебе не дают заниматься делом Анны?

– Кто их знает… Может, из-за инспектора. Я-то сразу просекла, что он напыщенный болван, пустое место.

– Надеюсь, ты не высказала ему это в лицо?

Мелани заливается краской.

– Ох, Мел…

– Говорят, он параллельно ведет дело какого-то серийного убийцы, и на Анну Баллард, как я понимаю, ему глубоко плевать. Он палец о палец не ударит, просто ждет, когда найдут тело, а дальше пусть криминалисты разбираются. И сюда-то приехал только с приятелем повидаться.

– Ну хорошо. Они теперь что, подозревают отца? Неужели он мог это сделать? А как же те два парня из Эксетера? Я думал, они – главные подозреваемые.

Мелани откидывается на спинку стула.

– Я тоже так думала.

У нее звонит мобильный. Новая джазовая мелодия. Мэтью не удивлен. Джаз – страсть Мелани. Когда они в полиции окончили курс начальной подготовки, Мелани повела всех в потрясающий джаз-бар. Какой был вечер!

Мелани достает телефон из кармана. Мэтью понимающе кивает, и она, поднявшись из-за столика, отходит, чтобы ответить на звонок.

Мэтью допивает кофе и, взяв пакетик сахара из стоящей посреди стола керамической сахарницы, уже собирается закладывать фундамент пирамидки, но потом одергивает себя. Не сегодня. Он кладет пакетик назад и ждет возвращения Мелани.

– Чем дальше – тем лучше. Не поверишь, что произошло.

Мэтью удивленно вскидывает брови.

– Так вот. Меня вызывают к начальству. Этот подонок на меня настучал. Написал рапорт.

– Сочувствую, Мел… Из-за меня?

– Ну конечно!.. Они понятия не имеют, что мы общаемся. За меня не переживай. Я разберусь. – Она переводит дыхание. – Мэтт, они не хотят делиться информацией со СМИ, но вот увидишь, это дерьмо обязательно куда-нибудь просочится.

– Почему он без носков? – Инспектор вопросительно смотрит на сержанта, сопровождающего Генри.

– Я уже сказал адвокату, что не буду ждать, пока мне принесут новые. Давайте лучше к делу. – Генри садится рядом с адвокатом.

Инспектор «для протокола» отмечает, что Генри Баллард не возражает по поводу отсутствия на нем носков во время допроса, хотя по его тону и выражению лица ясно, что лично он от этого не в восторге.

– Вы проверили мои показания?

– Здесь я задаю вопросы, мистер Баллард.

Генри закусывает губу. Инспектор бегло просматривает два листа, лежащие перед ним на столе. Генри пытается читать вверх ногами, но успевает разобрать только имя. Значит, они все-таки проверили его новое алиби.

Эйприл.

– А жена знает, что вы ей изменяете?

– Нет, не знает.

Он не станет говорить полиции, что уже попадался на измене. Завел интрижку, когда Анна и Дженни были маленькими. Они с Барбарой отдалились друг от друга. Жена больше времени уделяла девочкам и их друзьям. Мимолетная связь, о которой он впоследствии очень жалел. Жена тогда простила его – и ясно дала понять, что второго раза не потерпит.

– Она верит всем этим небылицам – что вы якобы спали в машине, мистер Баллард?

– Не знаю, но меньше всего на свете я бы хотел, чтобы она узнала об Эйприл…

– Разумеется, только это уже третья версия, которую мы от вас слышим. У меня нет времени на пустую болтовню. Вы, похоже, забыли, что мы здесь занимаемся серьезными вещами.

– Да как вы смеете! – Генри вскакивает, грохоча стулом по кафельному полу.

– Сядьте!

Он продолжает стоять.

– Мою дочь до сих пор не нашли. Прошел целый год, а у полиции ни малейшей зацепки. В самом начале вы упускаете двух главных подозреваемых. Серьезными вещами, говорите?

Адвокат одной рукой слегка касается руки Генри, а другой делает ему знак сесть, однако тот все больше выходит из себя. Сколько можно пичкать его этими бреднями?

– Если б вы сразу сказали правду, мистер Баллард, то сэкономили бы немало нашего времени. А теперь, будьте добры, сядьте.

В конце концов Генри подчиняется.

– Так, значит, вы говорили с Эйприл? Она дала показания?

Как странно произносить это имя вслух… Он представляет ее спальню. Подрагивающие занавески на окне. Должно быть, полиция там все вверх дном перевернула. До чего противно…

– Да. Она подтвердила вашу последнюю версию. А я смотрю, вы всех своих женщин просите врать. Жену, конечно, первую.

– Барбара ни в чем не виновата. Я сказал ей, что напился тогда и не хочу, чтобы полиция узнала об этом. Сказал, что мне надо было за руль и пришлось проспаться в машине.

– И она поверила?

Опустив глаза, Генри разглядывает свои босые ноги. Может, все-таки попросить носки? Он-то думал, его отпустят. Зачем так много вопросов? По правилам, полиция должна в течение часа предъявить ему обвинение или отпустить.

– Полагаю, вы знаете, мистер Баллард, что я имею право предъявить вам обвинение в нарушении общественного порядка или угрожающем поведении.

– Там, в сарае, я сорвался только потому, что мне не дали поговорить с Мелани Сандерс. Сколько раз вам повторять…

– А почему именно Мелани Сандерс? – Тон инспектора явно свидетельствует о его особом отношении к сержанту Сандерс.

К чему он клонит? Что-то в лице инспектора подсказывает Генри: осторожнее с этим вопросом.

– Мне нравится ее прямота. Она и Кэти, офицер по связям с семьей, всегда были добры к нам.

– Хорошо. Она, как я уже сказал, в отпуске. Дело веду я.

Инспектор долго перебирает какие-то бумаги. И тут наконец подает голос адвокат Генри: