Ведьмин род - Марина и Сергей Дяченко

– Патрон, – пробормотал оперативник, будто забыв в эту секунду, что его бывший начальник низложен. – Это опасно.

Руфус внимательно разглядывал Эгле. В мареве серого утра она не могла различить цвет его глаз.

* * *

Телефон отзывался короткими гудками, как если бы трубка не лежала на рычаге. Эгле уронила трубку, в сотый раз говорил себе Мартин. Случайно задела старый телефонный аппарат, и трубка съехала. Эгле просто спит, и надо подождать. Она проснется и услышит короткие гудки, и положит трубку на место…

Гудки. Еще гудки. Мартин бродил по коридорам виженского Дворца Инквизиции, выстраивая цепочки возможных событий, сортируя в уме варианты от лучшего к худшему. «Вы уже позаботились о ее безопасности». С точки зрения отца, то, что сделал Мартин, вредно и опасно для матери. Мартин отказался конвоировать Эгле в Вижну. Значит…

Он остановился, не имея мужества думать дальше. Все мысленные построения упирались в тупик. Нет, упыри в черных балахонах не получат Эгле… Значит ли это, что они получат Ивгу?!

Он перезвонил дежурному в Ридну. Происшествий нет, сказали ему. Оперативная группа в селении Тышка отчитывается напрямую перед Великим Инквизитором. Других происшествий нет.

Он постоял у окна, глядя на рано проснувшийся суетливый город. Перезвонил Оскару, почти уверенный, что куратор Рянки не ответит. Но Оскар почти сразу отозвался:

– Да погибнет скверна…

– Да погибнет, – согласился Мартин. – Я читал твой донос.

– Все читали, – слышно было, как Оскар ухмыляется в трубке. – У тебя сегодня большой день. Но не только у тебя.

– До встречи тогда, – сказал Мартин.

Он снова перезвонил Эгле на съемную квартиру. Короткие гудки. Ему впервые пришло в голову, что на Совет, пожалуй, можно и не ходить; пора бросать все, спешно возвращаться в Ридну, хватать Эгле и увозить, прятать…

Но зачем отец притащил маму во Дворец Инквизиции?! Не сама же она приехала, в самом деле, рано утром, чтобы повидать Мартина… И что с ней будет, если Великого Инквизитора сегодня сместят?

Мартин набрал телефон матери. «Абонент находится вне зоны доступа».

* * *

– Ты говорил, что я могу отказаться. – Ивга стояла у окна, глядя на площадь перед Дворцом Инквизиции. Расходились тучи. Влажный булыжник, отполированный миллионами ног, поблескивал, как чешуя.

– Обстоятельства изменились. – Он курил под вытяжкой. В последние дни он слишком много курил.

– То есть не могу?

– Нет.

– Ладно, – сказала она после паузы. – Учти на всякий случай, что я ничего не боюсь и совершенно спокойна.

На самом деле она была далека от спокойствия, но ей казалось очень важным держать сейчас лицо. Даже перед Клавдием. Особенно перед ним.

– Когда все кончится, – он помолчал, – иди сразу к машине, тебя проведут. И отвезут прямо домой. Собери вещи первой необходимости – небольшую сумку. Держи под рукой телефон. Это на случай варианта «Б».

Ивга, прищурившись, наблюдала, как снуют по площади пешеходы. Что-то из давней, нервной, перепуганной юности: маленькая сумка, быстро собрать вещи, срываться с места и бежать, бежать…

– Дружище, – сказал Клавдий. – Не думай о плохом. Просто я обязан все учесть, все варианты… И лучше не смотри никаких новостей. Кино посмотри. Комедию.

– А что будут за новости?

– Не знаю.

Она обернулась, не поверив своим ушам, он чуть улыбнулся:

– Правда, не знаю в точности. Возможно, будет шум, паника, тарарам. Но все может измениться еще десять раз…

– Хорошо, – сказала Ивга. – Я только прошу… не надо так с Мартином. Он не заслужил.

– Он заслужил еще и не такое. – Клавдий закурил новую сигарету. – Но раз ты просишь… Тогда конечно.

* * *

– Садитесь в машину, – повелительно сказал Руфус из Ридны. В этот момент он был настоящим куратором округа – тем, кем так и не смог стать Мартин. Оперативники подошли ближе, окружая Эгле с трех сторон.

– Госпожа Ивга Старж, – сказала она очень тихо, – ни в чем не виновна.

– Вы знаете, что это не так. – Руфусу понравилось, что она заговорила, вступая в диалог, и еще больше ему понравилась интонация, похожая на оправдание или мольбу. – Но госпоже Старж, в отличие от вас, не грозят ни пытки, ни казнь. Только суд… впрочем, справедливый. С учетом всех обстоятельств.

Горы были страшно близко. В ушах многоголосым хором гремела песня.

Совет начался ровно в десять. Кураторы, согласно протоколу, поднялись навстречу Великому Инквизитору; Клавдий быстро оглядел их лица – бледные после бессонной ночи, сосредоточенные, не очень-то добрые. Черные плащи с откинутыми капюшонами придавали сборищу вид официальный и мрачный.

Оскар и Элеонора не смотрели друг на друга прямо, но и не выпускали из виду, между ними потрескивало ясно ощутимое напряжение. Соня из Одницы, получившая новое назначение, улыбалась с чуть заметным снисхождением и превосходством. Август из Альтицы, впервые оказавшийся в этом кабинете, держался невозмутимо, впрочем, из-за шрама у него было всегда одно и то же выражение лица. Елизар из Корды нервно поглаживал свой протез, Виктор постукивал пальцами по столу, как рассеянный пианист, – он был единственный, с кем Клавдий не говорил перед началом заседания, и теперь понятия не имел, чего ждать.

Мартин стоял, выпрямив спину, царственно держа голову, с выражением легкой скуки на спокойном лице. В его возрасте я таким не был, подумал Клавдий. Заболело сердце: он прекрасно понимал, что слов, сказанных сегодня, Мартин не забудет никогда. Но и Клавдий ничего не забудет; впрочем, нет времени сокрушаться, все только начинается, а ставки чудовищные.

– Прошу всех садиться, господа, – сказал Клавдий с интонациями доброго дядюшки и сам опустился в кресло. Оскар остался стоять:

– Да погибнет скверна… Господа, я прибыл с сообщением об измене.

Он был великолепен сейчас – аристократ со сверкающими глазами, настоящий Великий Инквизитор, человек абсолютной чести и безусловного самоотречения. Такому к лицу высокое кресло, грустно подумал Клавдий.

– В исключительных случаях, вот как сегодня, – продолжал Оскар, – куратор не может молчать и не должен молчать. Я заявляю, что Мартин из Ридны лишился права сидеть за этим столом, быть и называться инквизитором, поскольку вступил в сговор с действующей ведьмой!

Копию своего рапорта Оскар заблаговременно разослал всем членам Совета. Клавдий понимал, что через секретарей и технических сотрудников информация расползется дальше и ее не остановить.

– …Но прежде, чем мы двинемся дальше, – Оскар оглядел сидящих за столом, – я хочу напомнить, что ни Соня из Одницы, ни Август из Альтицы – хоть и получили назначения – до сих пор не утверждены в новых должностях и не имеют права голоса! Это правило, это закон, который не может быть изменен волей Великого Инквизитора!