Первый встречный феникс - Милена Валерьевна Завойчинская

Наташ? У тебя что, в глазах УЗИ-аппарат? Фу на тебя! Напугала!

Наталка молча смотрела на меня.

— Ну что?! Да не беременна я! Цикл немного шалил после возвращения на Землю… В смысле, домой, — поймала я недоумение во взгляде мужчины за соседним столиком. Улыбнулась ему и вернулась к разговору с Натальей. — Акклиматизация была. Но все уже наладилось.

А Наташа все так же мрачно и молчаливо гипнотизировала меня. Потом вдруг достала телефон и позвонила кому-то.

— Алло, Света, привет. Прости, что беспокою, у нас тут вопрос жизни и смерти. Ты еще на работе? Отлично! Не уходи, я к тебе сейчас привезу подругу. Нам срочно необходимы твои волшебные руки и техника. Да. Да. А вот непонятно. Она не знает. Света, ситуация аховая. Мы у тебя будем через полчаса.

Я дождалась, пока она закончит разговор и перестанет что-то изучать и писать в телефоне, и сообщила ей:

— Наташ, ты заставляешь меня нервничать.

— А вот нервничать тебе нельзя, Ленок. Вставай, ужин и выпивка отменяются. Мы едем делать тебе УЗИ. Я вызвала такси, через три минуты будет.

— Куда? В такое позднее время?

— Света моя давняя знакомая, я вам про нее рассказывала. Она сейчас в роддоме работает, там УЗИ в любой момент может понадобиться. Нам сейчас в коммерческом отделении все быстро сделают в лучшем виде. Как раз ее смена.

— И до завтра это, конечно, не может подождать, — пробурчала я, но встала из-за стола.

Наташа заставила-таки меня переживать. Мало ли…

Полезные знакомства — вещь полезная. Светлана сама встретила нас в приемном покое, проводила к нужному помещению.

Там мы убрали в сторону верхнюю одежду, и она выслушала наши сбивчивые пояснения. Меня врач окинула профессиональным взглядом и велела идти за ширму, раздеваться и укладываться на кушетку.

— Свет, ну ты же тоже видишь? Да? — спросила Наташа, пока я за ширмой избавлялась от лишней одежды.

— Сейчас разберемся, — лаконично ответила Света. — Наташ, ты вот там в сторонке посиди, а мы с Еленой спрячемся от посторонних глаз.

Дальше начались стандартные врачебные вопросы и изучение ультразвуком моего внутреннего мира. Врач сосредоточенно смотрела на экран, проводила обследование. Ситуация нагнеталась. И я не выдержала:

— Ну что? Светлана, не томите. Я просто стала толстая, потому что много ем последнее время, или…?

— Смотрите сюда, — повернула она ко мне монитор и указала карандашом на какую-то мутную штуку.

Не так-то просто из положения лежа признать в непонятных черно-белых пикселях нечто конкретное.

— Видите сердечко? И вот ручка, пальчик сосет.

— Где?! — возопила за ширмой Наташа. — Ленка, прости! Тебя я голой сто раз видела, но я должна узреть то, что в тебе сейчас растет.

И дорогая подруга ворвалась к нам. На меня, лежащую на кушетке, она деликатно не смотрела, уделив все внимание монитору.

— Звездец! — выдала она. — А пиписка где? Это кто? Девочка? Мальчик? Дите же здоровенькое? — Наташа сыпала вопросами и бурно выражала эмоции.

Я смотрела на крошечную черно-белую фигурку на экране и испытывала дикий коктейль чувств. Шок, неверие, восторг, ужас, эйфория, паника, сомнения, изумление, снова неверие, счастье, страх, сомнение… Эмоции мелькали калейдоскопом, и я не понимала: я больше в ужасе или в восторге.

Но самым большим все же было неверие.

Ну как так-то? Организм как часы исправно себя вел согласно циклу. Ни боли, ни токсикоза, ни странных эмоций, ни невероятных вкусовых предпочтений. Кроме возросшего аппетита — ни-че-го. И живот увеличился совсем чуточку. Я и думала, что это просто потому, что кое-кто слишком много кушать начал.

Светлана с улыбкой слушала щебет Наташки, аккуратно продолжала изучение малыша в моем животе, вносила какие-то данные на компьютере. Что-то измеряла и периодически поглядывала на мое лицо. Наверное, я не первая такая в ее практике. Если человек давно в профессии, наверняка видывал безмозглых куриц вроде меня, не понявших, что они уже отходили больше половины срока беременности.

— Лена, ну что ты как неживая? — взглянула мне в лицо Наталка. — Сюрприз, конечно, но не переживай. Твои родители только рады будут внукам. И я помогу, чем смогу. Не пропадешь. Небось рыжее чудо родится, как твой Филипп. Будешь смотреть и радоваться. Наверное… — Она кашлянула, поняв, что ляпнула что-то не то. Переключилась на врача: — Ну так что, Свет, видно уже причиндалы? Кто у нас там: пацан или девчуля?

— Елена, вы хотите узнать пол вашего ребенка? — посмеиваясь, спросила врач у меня.

— Хочу, — обрела я голос.

— Девочка. Маленькая, здоровенькая, сформировавшаяся точно как положено. Никаких патологий я не вижу, все хорошо.

— Класс! — радовалась за нас всех Наташа. — Ленок, если твоя дочка будет такая же красотка, как ты, да еще рыжая, как папа, капец мужикам!

Наконец я отошла от шока, подруга выплеснула восторг и эмоции за нас обеих. Врач выдала мне распечатки с результатами УЗИ, приняла оплату по прейскуранту, и мы с Наташей вышли на улицу.

Я постояла на крыльце, глядя на небо. В кои-то веки оно было не затянутое снежными тучами, несмотря на середину декабря, а ясное. И ярко светила луна.

— Ты как, Ленок?

— Нормально. Ситуация, конечно, анекдотичная. Как, ну как я так лоханулась?! Поверить до сих пор не могу. Но, с другой стороны, Филипп не человек. Фиг его знает, как у фениксов вообще все это происходит. Я-то там ни с одной крылатой беременной бабой не сталкивалась. Слава богу, это вполне себе ребенок. Вот бы мы удивились, если бы мне сказали, что я скоро яичко снесу.

Мы с Наташей переглянулись и расхохотались в голос. До слез, до колик в боку, до невозможности дышать. Стояли согнувшись, держась за животы, и ржали как ненормальные.

— О-ох, — отдышавшись, простонала подруга, высморкалась, утерла слезы. — Ты ж моя Курочка Ряба… Идем, вызовем такси за шлагбаумом, за территорией роддома. Отправлю тебя домой.

Филипп Фламме Лучезарный

Несколько месяцев Филипп пытался жить. Данный богом шанс на счастье, на любовь, на семью был принят им с благодарностью. Он ценил каждую минуту и бытия, и окружения, и возможности вернуться в родной дом. Пытался исправить то, что мог. Улучшить жизнь рода и тех, за кого они отвечали.

Но больше всего он ценил Елену. Милую молодую женщину, первую, с кем столкнулся в другом мире. Ему в ней нравилось все. Светлые легкие кудряшки, огромные голубые глаза, добрая наивность в них и тут же на смену — лукавые ироничные искорки смеха. Мягкая улыбка, легко меняющаяся на озорную и стервозную, если Лену задевали. Плавность движений, если она никуда не спешила,