Первый встречный феникс - Милена Валерьевна Завойчинская

приквартирный тамбур. Дом новый, мы с соседями еще не успели его заставить всяким барахлом. А то у моих родителей и их соседей все, что не вмещается в квартиру и на балкон, выезжает за входную дверь и годами стоит. Пока пожарная инспекция не разгонит.

У нас пока было пусто, лишь у соседей стояла упаковка излишков настенной плитки. Кошку я не обнаружила, уже собралась дверь закрыть, как мяуканье послышалось снова, но за двустворчатой дверью, ведущей к лифтам.

Ну пошла проверять, что ж теперь. Щелкнул замок, я осторожно приоткрыла створку, чтобы случайно не ударить животное, если вдруг оно сидит вплотную.

Крохотный пушистый котенок сидел близко, но не вплотную. А как только мы с ним встретились взглядом, он наклонил голову и спросил:

— Мяу?

— Типа того… — отозвалась я и вышла к лифтам. Присела на корточки и спросила: — Ну и кто же тебя, такую крохотулю, выбросил на ночь глядя?

— Мяу, — ответил котенок.

Чистенький, пушистенький, с разными глазами — один голубой, второй рыжий. Интересная ярко-выраженная гетерохромия. На вид котенок совершенно обычный, но мама явно наблудила или с сибирским котом, или с кем-то похожим, сверхпушистым и длинношерстным. Белоснежная шкурка и только кончик хвоста рыжий, словно огонек.

Я прошлась, заглянула за мусоропровод, выглянула на лестницу. Мало ли, вдруг там коробка с выводком таких же. Откуда-то ведь животное взялось. Выглядит совершенно домашним. То есть или выбросили в надежде, что кто-то сердобольный подберет, или сам выскочил. И тогда завтра нужно будет поспрашивать по соседям.

Ничего я не нашла, вернулась к двери. Котенок сидел, аккуратно обвив крохотные лапки хвостиком, и с любопытством наблюдал за мной.

— Ну что ж, идем, — позвала я его. — Погостишь у меня.

Малыш словно ждал приглашения, вскочил, пропищал что-то на своем кошачьем языке и потерся о мои ноги.

— Да идем уж, идем, — пошла я в сторону квартиры. — Кушать хочешь? Учти, молока не дам, у меня осталось только миндальное, а вот отварной курицей угощу.

Пушистый комочек бежал за мной и воспринимал все как игру, то терся о мои ноги, то пытался поймать лапками мои пушистые тапки.

— Наташ, смотри, кого я нашла! — позвала я, войдя в квартиру.

— Мать моя женщина! Ты когда успела-то? Ленка, тебя вообще из виду выпускать нельзя. Не виделись живьем несколько месяцев — ты умудрилась оказаться беременной. Вышла от тебя на пять минут в комнату — ты стала матерью кошачьего ребенка. А красивый-то какой! Привет, пацан, — присела она на корточки и подхватила малыша на руки. Покопалась в пушистой шерстке и исправилась: — О, миль пардон, мадемуазель.

— Девчонка? — спросила я, шагая на кухню. — Тащи ее сюда.

— Ага. У вас тут прямо девичье царство образовывается. Ты, дочка, кошечка.

— Ну что уж теперь… Мужчина нам всем нужен только один, да и то — он феникс и ушел в другой мир, — невесело пошутила я.

— Лишь бы не в иной, а все остальное поправимо.

— Тьфу, Наталка! Типун тебе на язык!

— А я-то чего? Встретишь ты еще своего Филиппа. Не знаю как, но с тобой вечно такая непонятная фигня происходит, так что сто процентов вы с ним будете вместе. Скажи же, кошатинка! Лен, а как назовешь? Надо имена детям придумать. И предлагаю начать с уже родившейся лапушки. Прикольный окрас, кстати. Я таких не видела, чтобы только кончик хвоста был другого цвета. Обычно еще ж носочки на лапках. И глаза роскошные: один глаз — чистая голубая зима, второй — яркое солнечное лето. Блин, ну так нечестно! Я тоже хочу такую классную кису!

— Не отдам! — сразу обозначила я, пока Наташка не начала канючить и выпрашивать у меня найденыша.

— Вот, слышишь, подруга? — валяя дурака, обратилась она к кошке. — Не отдаст.

— Сне́жка будет. Потому что белая и кругленькая, как снежок, — вдруг придумала я имя, бросив взгляд в окно.

Там к ночи разгулялась метель, которая словно только и ждала, пока мы зайдем в квартиру, чтобы пуститься во все тяжкие.

— Наташ, ты, похоже, сегодня ночуешь у меня. Выгляни в окно.

— Снежка, идем смотреть. — Подхватив малышку на руки, подруга подошла к окну, выглянула и цокнула с досадой: — Ну и ну! Как мы успели-то доехать до бурана? Ладно, значит, поболтаем подольше. А то давно не виделись. С этой вечной работой сил на обычную жизнь не остается. А так хочется поучиться чему-нибудь, на море в отпуск…

Я повернула голову, посмотрела на горсть снега, которую со стуком швырнул в стекло ветер, и вздрогнула. Почудилось, что сквозь снежную крупу на меня взглянуло женское лицо. Чем-то неуловимо знакомое, словно я когда-то уже видела его.

Наталка в это мгновение сдавленно ругнулась и отшатнулась от окна, будто бы и ей что-то померещилось. Немного нервно оглянулась на меня, потом потерла лицо рукой и криво улыбнулась. Говорить ничего не стала, поэтому и я промолчала. Очень уж устали и перенервничали. Тут и не такое привидится.

Вяло поклевали поздний ужин, накормили котенка. Кошечка ела неохотно, словно и не голодная была. Ну, может, покормили ее эти гады, что выставили в подъезд. Вместо туалетного лотка пришлось пока обойтись одноразовой впитывающей пеленкой. У меня всегда есть в запасе, иногда бывают нужны в хозяйстве или в машине.

И вот мы наконец улеглись спать. Наташа на гостевом диване постелила себе. Котенку я поставила коробку из-под туфель на полу. Пускать уличное животное в постель я не готова. Только после проверки у ветеринара, мытья, обработки от блох, прививок, глистогонных таблеток, если необходимо. Тем более что я беременная.

Последний пункт в голове как-то пока не укладывался. Слишком внезапно, словно обухом по голове. Разум отказывался принимать это как свершившийся факт, несмотря на то что я собственными глазами видела маленькую фигурку и бьющееся сердечко на экране монитора. Все равно… Одно дело сделать тест, увидеть две полоски, узнать и принять, пройти весь путь принятия, осознания, привыкания… А у меня как-то все странно.

Нужно идти сдаваться врачам, делать всякие анализы, показаться на осмотре. Ой, фу, ненавижу все эти лечебные манипуляции. Закралась малодушная мыслишка: а может, ну его? И так же все неплохо.

Но это я так… Просто мысли, чтобы не размышлять о главном. Чтобы не плакать о потерянной любви, оставшейся в другом мире. Чтобы не думать о том, что моя дочка никогда не увидит своего отца. И что я никогда не смогу снова его обнять и поцеловать. Свое крылатое огненно-рыжее чудо. Что он никогда больше не посмотрит на меня своими рыжими же,