Красная лента - Роджер Эллори

— Ты упомянул что-то об их номерах социального страхования…

— На первый взгляд все нормально. Любая поверхностная проверка не выявит ничего подозрительного. Все логично. Если бы у Кэтрин Шеридан была такая же ситуация, я ни за что не начал бы копать глубже.

— Но она оказалась другой, верно?

— Именно. Потому я и стал копать. Я вернулся на пять лет назад, начал изучать водительские права, вызовы в суд в связи с ДТП, всякие клубные карточки, подробности банковских счетов. Словом, все, что смог вспомнить. И в результате кое-что выяснил.

— И что же? — оживился Рос, подавшись вперед.

— Со всеми что-то не так, что-то не стыкуется. — Миллер встал, взял со стола желтый блокнот и сел рядом с Росом. Взяв ручку, он принялся тыкать в строчки, написанные на листке. — Маргарет Мозли, тридцать семь лет, дата рождения, указанная в ее водительском удостоверении, — июнь тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Проверяем июнь шестьдесят девятого года и в разделе «Родившиеся» не находим ни одной записи о ком-то по имени Маргарет Мозли.

— Значит, она родилась не здесь, — предположил Рос.

— В ее файле социального страхования местом рождения указан Вашингтон.

— Значит, где-то ошибка.

Миллер понимающе улыбнулся.

— Ты все еще слеп, друг мой. Вторая, Энн Райнер, сорок лет, датой рождения стоит третье января тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. В файле социального страхования место рождения не указано, поэтому мы не можем выяснить, было ли ее рождение зарегистрировано.

— В файле социального страхования обязательно должно быть указано место рождения.

Миллер кивнул.

— Точно так же, как любой доктор и медицинское учреждение обязаны регистрировать всех, кто обращается к ним за медицинской помощью, верно?

— А третья?

— Третья выглядит намного лучше, — ответил Миллер. — Барбара Ли, двадцать девять лет. Дата рождения — двадцать четвертое февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. В файле социального страхования местом рождения указан Вашингтон. Записи в городской регистратуре подтверждают, что была одна Барбара Кэролайн Ли, рожденная в Вашингтоне двадцать четвертого февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, но в разделе «Усопшие» есть запись, что Барбара Кэролайн Ли умерла двадцать седьмого февраля того же года.

— Через три дня? — спросил Рос.

— Место смерти — университетская больница имени Джорджа Вашингтона. Кто бы она ни была, она так и не покинула отделение реанимации и интенсивной терапии, не говоря уже о том, чтобы прожить двадцать девять лет и работать флористом.

— Ты хорошо поработал. Боже, лучше бы я остался дома!

— Это все мелочи, — сказал Миллер. Он встал со стула и снова подошел к окну. — Общие черты этих людей надо искать не в их смерти, а в их жизни. Хочешь знать, что я думаю?

Рос приподнял брови.

— Я думаю, что мы должны выяснить, чем Шеридан зарабатывала на жизнь, с кем была знакома, если она вообще была с кем-то знакома. Я хочу разобраться с тем, что случилось с этим Дэррилом Кингом, а потом мы должны выяснить, кто ходил с Шеридан к Кингу домой.

— Ты хочешь и этого Маккалоу расспросить? — спросил Рос.

— Всех, — ответил Миллер. — Я хочу знать, кто они все такие.

— Я прикажу кому-нибудь проверить всех Маккалоу в Вашингтоне, — сказал Рос.

— Сейчас мы должны получить у Рейда фотографии, а потом вернемся в дом Шеридан, — сказал Миллер. — И постараемся выяснить, кем она была.

Рос встал со стула.

— А первые три? Что с ними?

— С Шеридан нужно разобраться в первую очередь. Мы начнем работать с другими тремя, когда получим какую-нибудь информацию от Метца и Оливера, — ответил Миллер и потянулся за пиджаком. — Парень звонил, чтобы заказать пиццу. По всей видимости, он использовал номер дела Дэррила Кинга. Мы знаем наверняка, что у Маккалоу точно был бы этот номер. Возможно, мы ищем полицейского. В отставке, но все равно полицейского. И потом, есть еще эта газетная вырезка, фотографии под матрасом. Может, это что-то, а может, и ничего. В любом случае по Шеридан у нас больше материала, чем по тем трем. Мне кажется, он говорит нам, чтобы мы нашли его, Эл. Я думаю, он хочет, чтобы мы его нашли.

Спустившись на первый этаж, Рос оставил у администратора распоряжение найти Майкла Маккалоу.

— Куда вы направляетесь? — спросил сержант. — На случай, если Ласситер спросит.

— К судмедэкспертам, — ответил Рос. — Надо забрать фотографии.

* * *

Я родился в июле 1959 года в городке Салем-Хилл, штат Виргиния, в тот день, когда Кастро объявил себя президентом Кубы. Салем-Хилл находится на развилке между трассами 301 и 360 возле Эшленда. Наш городок был не чем иным, как расширением трассы. Моя мать умерла, когда мне было двадцать лет, в четверг, 13 сентября 1979 года. Мой отец умер на следующий день. Когда мне шел двадцать первый год, я познакомился с Кэтрин Шеридан, и теперь она тоже мертва. Похоже, я знаком с большим количеством мертвецов. Их больше, чем моих живых знакомых.

Во вторник утром я решил позвонить на работу и сказать, что не приду, потому что мне нездоровится.

Мысль об этом заставляет меня улыбаться. Если бы я знал, какой будет моя жизнь, я бы сказался больным еще до ее начала.

В последние дни я все чаще думаю об отце. О том, каким он был человеком, чтобы делать то, что он делал. Как это повлияло на меня. Несмотря на то что я уже думал об этом, только сейчас я начинаю понимать важность и смысл того, что произошло.

Что за человек был способен на такое? Человек, исполненный жестокости или сострадания? Эгоистичный человек или человек такой широты души, которую я никогда не буду способен постичь? Мне сорок семь лет, и я до сих пор не до конца его понимаю.

Моя жизнь разделена на две части. На до и после.

До:

— Стой здесь, — сказал отец и дал мне кусок дерева, тонкий, словно лезвие ножа. — Это красное дерево, — сообщил он. — Поднеси его к лампе. Посмотри на текстуру.

Я поднес его к лампе и увидел текстуру.

— Текстура в дереве — это как отпечаток времени. Текстура в поперечном разрезе рассказывает нам о погоде, о болезни, о циклах роста, о засушливых и влажных годах, обо всем. Текстура показывает нам жизнь, которая существовала вокруг дерева, понимаешь?

Я кивнул и улыбнулся. Я понял.

Он дал мне обрывок ветоши и банку с воском. Ветошь была мягкая, как пух, желтая и приятная на ощупь.

— Намазывай воск круговыми движениями, — сказал он. — Понемногу. Слой за слоем. Понадобится пять-шесть слоев, может, больше.