Ярче солнца - Бет Рэвис

Замираю.

Сюда кто-то спускается.

Первая мысль: Старший. Но нет. Он же еще в Городе.

Вторая мысль: родители. Вскочив на ноги, с колотящимся сердцем торопливо запихиваю их обратно. Щелчки криокамер сливаются с шорохом двери лифта.

Виктрия.

— Что ты тут делаешь? — накидываюсь я на нее. Зря, конечно — с какой стати мне так реагировать, — но я слишком напугалась.

Не потрудившись ответить, Виктрия бросает на меня тяжелый взгляд, а потом направляется через зал в сторону генетической лаборатории.

Когда она доходит до двери, я говорю:

— Там заперто.

Она не отвечает, просто прикладывает палец к сканеру, вбивает пароль и спокойно проходит в лабораторию.

— Эй! — вскрикиваю я, подскочив. — Как ты это сделала?

Почти бегом бросаюсь к двери. Виктрия стоит рядом с тем местом, где Старейшина с Доком держали ДНК/РНК-репликаторы.

— Откуда ты знаешь пароль? — спрашиваю я. — И почему сканер тебя пустил? Эту дверь могут открыть только Старший, Док и кое-кто из корабельщиков.

— И ты, — говорит она, будто обвиняя. Это правда, но я пропускаю ее резкость мимо ушей, потому что жду ответа. — Старший открыл мне доступ больше месяца назад, — признается она наконец.

— Ста… Старший?

Виктрия все же перестает делать вид, что меня не существует.

— Знаешь, он ведь и до тебя как-то выживал тут. Космос побери, у него даже были друзья, была нормальная жизнь, и все это без тебя.

— Я… я знаю.

Лицо Виктрии бесстрастно, но я замечаю, как она стискивает зубы, чтобы не дать чувствам прорваться.

— Ты не могла бы уйти? — просит она. Но взгляд ее устремлен уже не на меня, а на криокамеру, в которой заморожен Орион, на его выпученные глаза, на скрюченные, впившиеся в стекло пальцы. Я закрываю дверь в лабораторию, позволяя ей остаться в одиночестве.

Старший сказал, что после смерти Кейли их компания распалась. Наверное, Виктрии как единственной девушке в группе пришлось тяжелее всех, если не считать Харли. Понятно, что она с ее любовью к книгам стала много времени проводить в Регистратеке. С Орионом.

Должно быть, она меня ненавидит. Сначала я отобрала у нее Старшего и Харли, самых близких людей, которые у нее остались. А потом и Ориона.

Мне почему-то никогда не приходило в голову, что кто-то мог его любить. Мои воспоминания о нем вертятся вокруг его последних минут. Хотя в первую нашу встречу он показался мне Добрым, даже ласковым, щедрым и дружелюбным, но все это затмил безумный взгляд, с которым он уговаривал Старшего убить моего отца и других замороженных. Но, конечно, Виктрия ничего такого не видела. Перекошенное лицо в криокамере — это лицо ее друга, Ориона-регистратора.

И теперь, когда Старший объявил комендантский час, когда ей страшно — нам всем страшно, — в такой день она ослушалась приказа идти в свою комнату и вместо этого пришла сюда, к Ориону.

Внезапно я понимаю: она не ослушалась. Он ведь велел идти домой. Просто иногда ты чувствуешь себя дома не где-то, а с кем-то.

Возвращаюсь обратно к криокамерам. Виктрия невольно помогла мне найти ответ; я наконец догадалась, что хотел сказать Орион. Он сказал идти домой. И я пришла, еще даже не осознав, что он имел в виду.

Кладу руку на дверцу криокамеры номер сорок два. Здесь я должна была бы сейчас лежать. Здесь мой единственный дом.

Тяну за ручку.

Я разговариваю с родителями каждое утро, но почему-то только на этот раз в горле поднимается желчь от запаха криораствора. С трудом сглатываю — тело вспоминает, как я тонула в тошнотворно сладкой жидкости. На секунду становится тяжело дышать, а потом я вдыхаю слишком глубоко, и с каждым глотком воздуха запах криораствора убивает меня снова и снова.

Мне вспоминается, как жгло ноздри, как перед глазами плясали расплывающиеся васильковые искры.

На стеклянном ящике нет крышки — она раскололась, когда Док со Старшим впопыхах скинули ее на пол, чтобы не дать мне утонуть.

Воспоминания накрывают волной. Я помню боль, но что именно болело и как, уже расплывается в памяти. Ясно вспоминается только голос Старшего, глубокий и успокаивающий. Я была так испугана, так потеряна, но его голос вытащил меня из тумана сквозь весь мой ужас.

С усилием заставляю себя не думать о том, как проснулась, а сконцентрироваться на самой криокамере. Стекло под пальцами холодное, и контейнер удивительно узкий — как же тесно мне было, как бились руки и ноги, пытаясь освободиться. Пальцы вдруг замирают.

Внутри — ровно там, где было бы мое сердце, если бы я сейчас лежала в ящике, — белеет сложенный листок бумаги.

Разворачиваю его трясущимися руками.

ВОЕННЫЕ НА БОРТУ «ГОДСПИДА»

1. Катажина Берже

4. Ли Харт

12. Марк Диксон

15. Фредерик Красинский

19. Брэди Макферсон

22. Петр Плангариц

26. Тео Кеннеди

29. Томас Коллинз

30. Химена Роже

33. Алистер Поттер

34. Айгус By

38. Джереми Дойл

39. Мариэлла Дэвис

41. Роберт Мартин

46. Грейс Спайви

48. Дилан Фарли

52. Инес Гомес

58. Эшлин Кинан

63. Эмма Бледсоу

67. Джагдиш Ийер

69. Юко Сайто

72. Хуанг Сун

78. Чибуэзе Копано

81. Мэри Дуглас

94. Наоко Сузуки

99. Джулиана Робертсон

100. Уильям Робертсон

Напомнив Доку зайти домой к Лил перед тем, как забирать тело Стиви, я вместе с корабельщиками отправляюсь прочесывать улицы. Из окон на нас глядит множество лиц. Иногда я ловлю на себе кроткие взгляды, омраченные тревогой и страхом, но чаще всего люди испепеляют меня взглядами. Пусть приказа они послушались, но смотрят зло и дерзко.

В животе оглушительно урчит — в последний раз нормально я ел вчера, — и по настоянию Марай приходится остановиться и перекусить. На улицах пусто, но мы не уходим, пока не выключается солнечная лампа. Уже поднимаясь по гравтрубе на уровень корабельщиков, я с неохотой замечаю, что почти во всех трейлерах горит свет. И, кажется, мне известно, какие разговоры не дают сегодня уснуть людям.

Большинство корабельщиков остается в Городе — в конце концов, там все и живут, а на втором уровне только работают, — но Марай отправляется со мной. Наши шаги гулко гремят по металлическому полу, и мне вдруг приходит в голову, что этой ночью, когда Марай спустится к себе, а я поднимусь на уровень хранителей, меня будут отделять от всех остальных на корабле целых два уровня — два пустых уровня на одного меня.