Незваный друг - Эмилия Остен

К тому же из Лондона продолжали поступать волнующие слухи о неминуемой грядущей немилости герцога Мальборо, подробности, весьма пикантные, ссоры королевы и герцогини. Более того, предрекали даже еще более крупные неприятности. Из Европы тоже поступали тревожащие сведения о ходе войны. Армия союзников, не сумев удержать преимущество после победы при Мальплаке, находилась не в самом завидном положении. И хотя давно зарекомендовавший себя Мальборо вместе с Евгением Савойским, по общему мнению, могли в одночасье переломить ход кампании, они отчего-то этого не делали.

Лаис, бывая в обществе, почти не слушала разговоров, что тут же заметила Кассандра. В отсутствие Энджела на репетициях леди Фитчетт скучала. Основным ее занятием в последние недели стали попытки соблазнить Фламбара. Лаис, к сожалению, не могла ни слова сказать подруге о своей любви – несмотря на близость и понимание, существовавшие между нею и Кассандрой, сердце у каждого свое. Графиня старательно изображала обычное дружелюбное отношение к Энджелу, однако сердце ее сжималось каждый раз, стоило Касси упомянуть о Фламбаре.

А подруга, не заботясь о приличиях, щебетала без остановки, пока не заметила мрачное выражение лица графини Джиллейн.

– Милая Лаис! – Кассандра прервала речь о несомненных достоинствах Фламбара и нахмурилась. – Что-то ты загрустила в последние дни.

– Просто я не люблю осень, – улыбнулась графиня. Немного лукавства не повредит, к тому же Лаис почти не покривила душой. Золотисто-багряную осень она очень любила, а пограничье между осенью и зимой – нет. Холодное, мрачное, беспросветное время. И сейчас, когда женщины сидели в теплой гостиной, за окном завывал ветер.

– Да, осень – не самое лучшее время, – согласилась Кассандра. – И обычно у нас в эту пору скучновато. Но, честно говоря, эта осень намного веселее нескольких предыдущих.

– Для тебя, может быть, – обронила графиня.

– О да! – Глаза Кассандры вновь вспыхнули огнем. – Давно я так не развлекалась!

Лаис вздохнула. Умом она понимала, что Касси не зайдет дальше легкого флирта, несмотря на свои смелые планы, которыми беззастенчиво делилась, но сердце графини каждый раз сжималось, когда она видела подругу рядом с Энджелом. К тому же она страшно завидовала леди Фитчетт!

Ах, если бы она, Лаис, могла так же легко и непринужденно подойти к Энджелу, коснуться его рукава, склониться вместе с ним над нотами, оказаться так близко! Ее попытки сблизиться с Фламбаром каждый раз оканчивались ожогом. Как будто кто-то касался души Лаис раскаленным железом. Насколько все проще было бы, не влюбись она в Энджела так сильно, останься он ей просто другом…

– Скоро вновь станет скучно, – продолжала Кассандра. – После того как мы покажем мистерию, у меня больше не будет возможности столь близко общаться с твоим прекрасным учителем фехтования.

– Он учитель Джерри, а не мой, – заверила подругу Лаис. Кажется, она слишком часто говорит это разным людям. Стоит задуматься.

– Как бы там ни было, – вздохнула Касси, – еще несколько недель – и наш милый ангел вновь станет просто наемным слугой.

– Он и сейчас наемный слуга, – напомнила Лаис.

– Сейчас его повысили до исполнителя главной роли, – Кассандра взмахнула несколько раз веером, украшенным изображениями поющих птиц на цветущих ветвях яблони. – Как жаль, что мы не в Лондоне!

– Почему?

– В большом городе много возможностей. – Что ж, на то Касси и близкая подруга – мысли в голову ей приходят похожие. – В нашей же провинции даже и не стоит думать о том, чтобы сохранить что-либо в тайне. Особенно если это «что-то» – скандального свойства.

– Касси! – Лаис покраснела.

О, сколько бессонных ночей она провела, стараясь придумать хоть какой-нибудь способ… вступить в связь с учителем фехтования своего сына! То, что Кассандра, пусть и не совсем всерьез, думает о том же, повергло ее в ужас и смущение. И в некую неосознанную благодарность – за то, что греховные мысли посещают не одну Лаис.

– Что? – искренне удивилась подруга. – Лукавишь? Или ты единственная в нашем обществе дама, не поддавшаяся чарам ангела? Даже леди Мэрривезер бросает на него томные взгляды! Это выглядит смешно, однако лишь подтверждает факт.

– Я… Я даже не думаю о нем в таком смысле! – покривила душой Лаис.

– Ах, конечно же! – хитро улыбнулась Кассандра.

– Нет. И… – Вот отличная возможность высказаться! – Кстати, как его хозяйка, я весьма решительно советую тебе и всем дамам прекратить расточать авансы в его сторону.

Кассандра прищурилась:

– Ого! Даже так?

– Что ты имеешь в виду?

– Все, молчу, молчу! И клянусь больше не улыбаться нашему ангелу!

Лаис кивнула, но еще долго не могла успокоиться. Неужели ее… чувства к Энджелу настолько очевидны для всех? Или окружающие просто считают, что графиня Джиллейн всего лишь участвует в невинной игре, в которую вовлечено все общество?

Нет, это невыносимо!

Вечера тянулись нестерпимо долго. Лаис не могла ни на мгновение избавиться от мыслей об Энджеле. Где он? Почему уехал? Почему так внезапно? Связано ли это как-то с той женщиной, за которую он принял незнакомку на улице? Вопросы, одни вопросы. Честно говоря, ее это все вообще не должно волновать! Но ведь волнует!

Кажется, в последнее время ее интересует и волнует только то, что связано с Энджелом. Жгучее любопытство, густо замешенное на не менее жгучем влечении, разъедало Лаис изнутри, лишало сил, сна и аппетита. Уже даже дети заметили, что она почти ничего не ест. Кажется, скоро они начнут думать, что она заболела.

Стараясь хоть как-то отвлечься, Лаис с удвоенным старанием принялась за дела поместья, но даже это не способно было занять ее полностью. Читать она не могла.

Стоило ей взять книгу, как перед глазами тут же вставал Энджел с этой самой книгой в руках. Даже просто спокойно посидеть в кресле у камина стало недостижимой мечтой. Пустое кресло напротив мешало.

Но хуже всего было по ночам. Сон не приходил, Лаис лежала под одеялом и смотрела на полог кровати, стоило лишь закрыть глаза, горячие и неприличные видения тут же заставляли проснуться.

Когда неделя отсутствия Энджела подошла к концу, Лаис уже мечтала, чтобы он никогда не возвращался. Тогда можно было бы поплакать, потосковать – и забыть. Жить же с ним под одной крышей, но не иметь возможности прикоснуться – невыносимо.

Но он вернулся, вернулся в тот самый вечер, когда выпал первый снег. Черным призраком он промчался по аллее, спешился, взмахнул плащом, стряхивая налипшие снежинки, – и вошел в дом.

Лаис видела все из окна библиотеки, но не пошевелилась. Она не знала, что делать, что сказать, как себя вести. За эту неделю она пять раз решила его уволить, три раза думала о том, чтобы пробраться ночью в его спальню – и будь что будет. Теперь же она снова не знала, что делать.