Наследный принц Андрюша - Владимир Георгиевич Машков

Матвей просил тебе передать — слово в слово: «Я нашел покупателя. Этот самый покупатель придет ко мне в девять на службу. Я прошу Николая приехать на час раньше — в восемь. Или — лучше всего — в половине восьмого». Все.

Андрюша задумчиво потер переносицу. Судя по всему, он не ожидал от Матвея такого звонка. А что говорить обо мне. Когда Матвей успел найти покупателя, если пару часов назад о нем не было и речи? Может быть, все-таки сегодня? Ведь он с таинственным видом намекал, что не терял времени даром. Нет, пожалуй, о человеке, который купит у нас дачу и автомобиль, с таким видом не говорят.

И, самое главное, почему Матвей не позвал меня, а изложил все Андрюше? То есть начисто забыл о всякой конспирации…

Когда я остался один в комнате, поудобнее устроился и кресле. Рядом, на столике, лежали нечитанные за несколько дней газеты. Но мне и сегодня не читалось.

Ко мне стали приходить странные мысли… Настолько странные, что я гнал их прочь.

Если не хочешь слушать, что вещают по радио и телевидению, возьми да выключи. Если тебе не нравится, что написано в газете, отложи ее в сторону. Если раздражает, что говорят близкие, заткни уши или уйди на улицу.

А вот как поступить, если к тебе приходят мысли? Прогнать? Не выходит. Не думать? Не получается. Как говаривали мудрые, мыслю, значит, существую…

Нет, определенно мне сегодня не уснуть. А мне так необходимо подкрепить свои силы. Разговор с Матвеем предстоит нелегкий…

Но все-таки сон сморил меня. Подхватился, глянул на часы — половина седьмого. Пора ехать к Матвею.

— Ты куда? — на моем пути выросла Настя.

— На работу к Матвею,— ответил я.— Он нашел человека, который может одолжить нам денег…

Все-таки за последнее время я разучился говорить правду.

— Но я прошу тебя и Матвея помнить,— горячо попросила Настя,— что вы не мальчишки, хоть и не совсем старые, но уже солидные люди… И вести себя надо соответственно…

Я не менее горячо пообещал Насте вести себя соответственно.

Министерство, в котором Матвей служил, располагалось в шикарном двенадцатиэтажном здании на широком, продуваемом всеми ветрами проспекте.

Матвей сидел на первом этаже, у самого входа, возле пульта, на котором горели разноцветные лампочки. Он подготовился к моему приходу — вскипятил воду, купил сушек. И вскоре мы пили чай с сушками.

— Ну и кто твой покупатель? — спросил я безо всяких предисловий.— Просто любопытно, когда ты успел его найти?

— А я его и не искал,— невозмутимо ответил Матвей и, выдержав паузу, добавил: — потому что никакой покупатель нам не нужен…

КТО КОГО ВОДИЛ ЗА НОС

Матвей, наверное, ждал, что я упаду со стула от неожиданности или в крайнем случае вскочу, воскликну какую-нибудь историческую фразу, а я, хлебнув горячего, хорошо заваренного чая, переспросил:

— Не нужен? Интересно — почему?

Матвей, конечно, мечтал насладиться моим изумление, но, не увидев ничего подобного, буркнул сердито:

— Потому что любимый внучек водил нас обоих за нос…

— Ну, положим, не всех он водил,— протянул я.

— Ты хочешь сказать,— от удивления Матвей чуть не задохнулся,— что не попался на его удочку?

В ответ на этот вопрос я предпочел дипломатично промычать нечто невразумительное.

Тогда Матвей вознегодовал по-настоящему:

— А кто прибежал ко мне и завопил с порога: «Внучек погибает, выручай, спасай». Да на тебе лица не было от страха…

— Честно признаюсь, я струсил,— я и не думал-оправдываться.— Но с самого начала я и верил его словам, и сомневался…

— А я с самого начала не верил ни одному его слову! — воскликнул Матвей.

— Ну-ну! Ври да не завирайся,— повысил я голос.— Чего же ты, спрашивается, следил за Бледнолицым до посинения? Чего ты придумал эту дурацкую конспирацию, этот птичий язык?

— Чтобы усыпить бдительность Андрея,— у Матвея на все готов был ответ,— чтобы он ничего не заподозрил.

— Интересное кино,— присвистнул я.— Значит, я устраивал бешеные гонки на вездеходе, чтобы усыпить бдительность внука?

Тут уж Матвею нечем было крыть.

— А если вдруг на каком-нибудь вираже мы бы с тобой полетели вверх тормашками, после чего уснули навеки… И все, выходит, ради того, чтобы усыпить бдительность внука?

Вместо того чтобы признать очевидную истину — Андрюша нас объегорил, облапошил, подкузьмил, обдурил, короче говоря, обвел вокруг пальца, как малых детей, он выдумывает смехотворные оправдания…

— Обвел вокруг пальца, облапошил, обдурил,— неожиданно моими словами заговорил Матвей.

Вот это другое дело!

— Заставил двух старых, не очень здоровых дедов носиться как угорелых по городу…

— И за городом,— добавил я.

— Да, надо сказать честно, мастерски нас внучек разыграл.

— Как ты считаешь,— остановил я самобичевания, самоистязания, которым предавался Матвей,— а зачем ему все это понадобилось?

— Он хотел выцыганить у нас деньги.— У Матвея не было сомнений.

— Верно,— согласился я.— Своеобразный вариант завещания. Как говорится, не мытьем, так катаньем.

— Вот оно, тлетворное влияние Запада,— Матвей не преминул воспользоваться случаем для того, чтобы прочесть проповедь.— Одно у ребенка на уме — деньги…

— А когда ты убедился, что он водит нас за нос? — я поспешил перевести разговор на другую тему.

— Заподозрил с первого дня, но раскусил только сегодня,— признался Матвей.

— И я только сегодня,— вздохнул я с облегчением.

Как хорошо сказать правду, а не корчить из себя Шерлока Холмса.

— Уж очень явно они демонстрировали, что похищают детей,— фыркнул Матвей.

— Как они старались, чтобы, не дай Бог, вездеход не отстал от «жигуленка»,— добавил я.

— Да если бы они собрались похитить детей по-настоящему, разве бы так они действовали? — ухмыльнулся Матвей.

— И с нами бы они не церемонились,— подтвердил я.

Мы стали день за днем припоминать, как нас Андрей за водил за нос.

— Бессомненно,— начал Матвей,— что внучек подсказал Бледнолицему: дед, мол, строчит жалобы на торгашей, якшается с милицией, ты ему продемонстрируй, что связан с нехорошими людьми, припугни, он сразу и запаникует… В первый день Бледнолицый провел меня чуть ли не по всем злачным местам…

— И ты решил, что дело пахнет керосином,— попытался я пошутить.

— Да, я решил, что дело серьезное,— не принял шутливого тона Матвей.— А на следующий день Бледнолицый пересел на автомобиль… Ему уже ничего не надо было демонстрировать, ему надо было делать