Персы и мидяне. Подданные империи Ахеменидов - Уильям Куликан

Нет такого места, где различить ее было бы сложнее, чем в неясной Финикии. Мы можем быть уверены, что коммерческая деятельность в прибрежных городах при персах значительно активизировалась. Арад, Библ, Тир и Сидон были самоуправляющимися государствами, чеканившими собственные монеты: Арад по персидскому, остальные – или по греческому стандарту, или финикийский сикль. Трафареты этих монет были греко-финикийскими, как для монет персидского стандарта кипрских городов, но в Сидоне, резиденции сатрапа, производили прекрасные сикли, на которых чеканилось изображение персидского правителя на колеснице с триремой на оборотной стороне. В могущество империи Финикия вносила существенный вклад своим флотом, состоявшим из 300 трирем, адмиралом которого по должности был царь Сидона. Для ведения войны и поддержания мира флот являлся ключевым фактором. Вероятно, именно для верховного адмирала в Сидоне возвели дворец в персидском стиле. О нем известно немного, кроме находящихся теперь в Национальном музее в Бейруте капителей с быками и сферических оснований, провинциальных имитациях колонн Суз и Персеполя. Но существуют другие признаки главенствующей роли, полученной тогда Сидоном в Финикии: ее монеты и промышленно изготовленные амфоры проникли в Египет и Персию, а сидоняне заняли резиденции в Афинах и на Родосе. Местных финикийских царей, например Табнита и Эшмуназара, аккуратно хоронили в просторных египетских гробах из черного гранита, а сидонскую знать – в менее дорогих антропоидных саркофагах, значительное число которых было найдено в глубоких катакомбах вокруг города. При персах за пределами Сидона был реконструирован величественный храм Эшмуна; знаки строительства обнаруживаются в Араде, Библе и Тире. Но что касается ахеменидского искусства, мы должны помнить: среди населения финикийских городов преобладали греки, и их природный вкус был скорее ориентирован в сторону Средиземного моря, а не на территории в глубь Азиатского материка, в отношении которых у них сохранились грустные исторические ассоциации. Немногочисленные предметы скульптуры – пара львов из храма Баалат-Гебель в Библе и несколько могильных стел из окрестностей Тира – показывают уровень влияния Ахеменидов, но в остальном пределы финикийских устремлений представлены избитыми египетскими мотивами с некоторыми незначительными модификациями в греческом стиле. Расположенная дальше от моря персидская провинция Иудея пользовалась некоторой административной и финансовой независимостью от сиро-вавилонской сатрапии. При персидском режиме в Иудее впервые по греческим образцам отчеканили монеты, и, возможно, еще лучше «персидская эпоха» разграничивается археологически по керамике, ввезенной из Аттики. Однако она становится все более известной благодаря многочисленным ручкам тарных кувшинов с отчеканенными довольно нейтральными узорами и тремя древнееврейскими буквами, обозначающими Иудею. Из Книги Неемии явствует, что расходы персидской администрации оплачивались за счет налогов наличными и натурой. Вероятно, правительство производило клейменые кувшины, чтобы доставлять натуральный налог в некоторые провинциальные пункты. Распространение этих кувшинов четко определяет состав персо-иудейской провинции, известный нам из библейских источников, – Телль-ен-Насбех (Миспах, согласно Неемии, административный центр персов), Рамат-Рахель, Иерусалим, Иерихон, Гибеон, Лахиш, Гезер. Большинство из этих городов Неемия перечисляет среди внесших вклад в восстановление стен Иерусалима. Кроме резиденции в Лахише, ни в одном из этих мест не найдено персидского слоя с какими-либо ценностями; после «исхода» страна обеднела и население ее сократилось. Оттиск печати из Гибеона, сохранившийся на холстяном конверте из-под документа, – вот один из немногих ахеменидских предметов, найденных в Палестине.

К югу от Иудеи расположен жизненно важный путь Аравия – Газа, важный не только потому, что через него открывался доступ к Египту, но также из-за выхода в этом месте к морю могущественных идумейских, набатейских и кедаритских арабских государств, игравших со времен Набонида важную роль в месопотамских и египетских связях. Чтобы поддерживать баланс интересов, персы разместили на этой территории войска и расположились в Акабе. Персидская резиденция в Лахише была на краю идумейской территории, и присутствие здесь чиновников подтверждается богатыми захоронениями в Беф-Палете и Гезере. Однако существование «персидской крепости», обнаруженной Флиндерсом Петри в Телль-Джеммехе (Гераре), не подтверждено достаточно хорошо. Захоронение правителя или командира гарнизона в «гробнице 650» Петри в Беф-Палете предоставляет впечатляющее свидетельство персидской роскоши. Она содержала целиком серебряное ложе с шестью ножками и поперечинами, серебряную рифленую пиалу и восхитительный ковш с ручкой, выполненной по египетскому образцу в форме обнаженной купальщицы, держащей в вытянутых руках чашу ковша (рис. 48). Предметы из Беф-Пале-та демонстрируют моменты, представляющие особый интерес: литеры еврейско-арамейского шрифта, нанесенные на ножках ложа, указывают, как соединять в одно целое их составные части, а головка купальщицы в ковше носит явно семитские черты. Поэтому эти изделия должны были появиться из сиро-палестинских мастерских.

Рис. 48. Бронзовые ножки ложа и часть серебряного сервиза (пиала и ковш) из захоронений Ахеменидов в Беф-Падете, Палестина. Из коллекции музея Палестины.

Группа надписей из Телль-эль-Масхуты, в 12 милях западнее Исмаилии в Нижнем Египте, также должна принадлежать гарнизонным военачальникам. Эти надписи посвящают местному святилищу в пустыне несколько серебряных чаш обычного ахеменидского типа, но с египетскими интонациями, превращающими их в местные изделия. Это была случайная находка, но в том же месте было обнаружено несколько аттических монет, бусы из кошачьего глаза и куски агата в форме бумеранга, окантованные золотом в стиле, обнаруженном в других ахеменидских раскопках. Несколько чаш несут на себе арамейские надписи с посвящениями Хан Илат, доисламской богине северных аравийцев, а одна посвящена «Каину, сыну Гешема, царя Кедара». Вероятно, она относится к «Гешему Аравитянину» из Книги Неемии, который должен был править племенами кедаритов в Северной Аравии приблизительно в 400 г. до н. э. Из ассирийских анналов известно, что с начала VII в. кедариты имели превосходство над другими аравийцами. Кроме того, Геродот нам рассказал, что Камбис, покоряя в 535 г. до н. э. Египет, получил поддержку арабов. Вероятно, почти в то же время племенам кедаритов дозволили поселиться в Северо-Восточном Египте, чтобы охранять границу с Палестиной и образовать проперсидский буфер между двумя странами. Разумеется, именно этот район Исмаилии и Порт-Саида был известен авторам «Исхода» как «Земля Гошена» (или Гешема). Имена лиц, посвятивших эти чаши, показывают определенную ассимиляцию культур, поскольку на одной указано наполовину египетское, а на другой – полностью египетское имя. Но, кроме того, находка аттических монет с головой Афины подкрепляет выдвинутое Геродотом предположение, что аравийцы отождествляли ее со своей исконной богиней Али-лат. Вероятно, поселенцы из Телль-эль-Масхуты познакомились с Афиной в Дафнах или Навкратисе, расположенных рядом греческих колониях.