Голубая цапля - Цецилия Вейт Джемисон

деньги, а без денег не приходить обедать. Она велела мне петь на улице, но я петь не могла, а просить милостыню не смела…

Но тут девочка не выдержала больше и залилась горькими слезами. Начальница приюта привыкла быть свидетельницей самых горьких сцен из жизни детей.

— Где же твой отец и твоя мать? — нежно спросила она у «леди Джэн».

— Папа умер, а про маму тетя Полина говорит, будто она куда- то уехала. Но я думаю, что она также умерла.

Глаза Маргариты наполнились слезами. Она еще крепче прижала к сердцу дрожавшую от холода сиротку и понесла ее во внутренние комнаты.

— Ты не хочешь ли переночевать здесь, душа моя? — спросила она. — У нас живет много-много девочек, и наши воспитательницы очень их любят и берегут.

У «леди Джэн» так и расцвело бледное личико.

— Так мне можно остаться у вас? Вы позволите мне играть с детьми? — улыбаясь, спросила она.

— Конечно, дитя мое! А завтра утром ты получишь свою долю подарков.

Начальница растворила входную дверь приюта и ввела девочку в помещение, где находилось много малюток сирот.

* * *

Прошло несколько дней с тех пор, как «леди Джэн» попала в приют. Так как за ней никто не являлся, то начальство приюта решило принять ее в младшее отделение. Скоро девочка сделалась предметом особого внимания не только Маргариты и других воспитательниц, но и всех детей. Пение ее увлекало всех в доме, голос ее заметно креп и развивался.

Малютку засыпали подарками и лакомствами. Но никто так не баловал ее, как мадам Ланье, которая часто навещала приют. Она иначе не приезжала к маленькой Джэн, как с каким-нибудь полезным подарком. Маргарита нашла более приличным отбросить слово «леди» и ограничиться одним именем девочки, и все прочие воспитательницы вполне одобрили ее предложение

— Мне кажется, — говорила Маргарита своей помощнице Агнессе, — что мадам Ланье намерена удочерить Джэн. Не будь у нее так много своих детей, я уверена, что она сейчас перевезла бы девочку из приюта к себе в дом.

— Мадам Ланье задает мне иногда престранные вопросы насчет ребенка, — ответила Агнесса — Когда Джэн поет, мадам Ланье глаз с нее не спускает и слушает с большим вниманием.

— Да, — сказала Маргарита, — я уж давно сама замечаю, что мадам Ланье постоянно расспрашивает Джэн. Очевидно, ей очень хочется добиться от самой девочки, откуда та попала к неизвестной родственнице своей — какой-то тете Полине.

Джэн продолжала упорно молчать, ограничиваясь теми немногими словами, которые она высказала в порыве отчаяния в праздничный вечер. Ее пугала мысль, как бы не попасть опять в когти злой Жозен, строго запретившей ей поминать даже об улице «Добрых детей». А между тем как часто хотелось девочке заговорить с воспитательницами о Пепси, Диане, Жераре и о семье Пэшу!.. Как ныло сердце ее при воспоминании об этих добрых людях, верных ее друзьях! Повторяя свои уроки пения, Джэн невольно переносилась мысленно в прекрасный садик, полный цветов, в домик мисс Дианы, и ей казалось, что она поет вместе с нею.

Проходили месяцы, а друзья Джэн все еще находились в неизвестности относительно ее судьбы. Девочке уже шел восьмой год.

Бедная мисс Диана перенесла большое горе. Ее мать опасно занемогла, не подавая уже надежды на выздоровление. В середине августа старушка скончалась.

Таким образом, кроткая, терпеливая Диана осталась сиротою, совсем одна в скромном домике, со своими цветами, деревьями и птичками. Вернувшись с похорон матери, Диана очень загрустила в одиночестве.

— О, если бы при мне была теперь моя бесценная девочка! — со вздохом сказала она сама себе — Каким бы утешением, какой отрадой она была бы для меня!..

На следующий день утром, когда семья Пэшу только что уселась завтракать, принесли газеты. Папа Пэшу развернул первый лист и вдруг воскликнул, да так, что жена его чуть не опрокинула кофейник, из которого собиралась наливать кофе.

— Что такое? Что с тобой случилось? — спросила она, вздрогнув.

Вместо ответа муж прочитал следующее объявление:

«Погребена из милосердия скончавшаяся в госпитале для бедных мадам Полина Жозен, рожденная Бержерон».

ГЛАВА 21

Тетя Модя находит «леди Джэн»

огда Пэшу прочитал известие о смерти мадам Жозен и о том, что она похоронена за счет госпиталя для нищих, он очень взволновался.

— Жена, — сказал он, — старуха никуда не выезжала, в Техас не ездила. Она просто скрывалась от нас в окрестностях города. Как бы то ни было, но я обязан отыскать «леди Джэн».

— Конечно, конечно! — отвечала добросердечная молочница. — Отыщи ее и приведи прямо ко мне. Правда, у нас у самих семеро детей, но места для нее хватит. Я так горячо люблю малютку, как родную!

Пэшу тотчас пустился на поиски пропавшей девочки. К великому огорчению своей семьи, он вернулся в тот же день поздно вечером без всякого успеха.

Он начал с того, что отправился в госпиталь для нищих, где ему сообщили, что умершая Жозен привезена была несколько дней тому назад полумертвою от голода и холода, в фургоне для бедных больных, что ее нашли в какой-то конуре на конце города, совершенно одинокою, без малейших средств к существованию. Ребенка при ней никакого не было. Она лежала одна, и в те немногие часы, когда она приходила в себя перед смертью, у нее не вырвалось ни одного намека на то, что с нею жила девочка. Затем Пэшу стал наводить справки у ближайших соседей, кто такой тот фургонщик, что привез ее. Соседи отвечали, что они ничего не знают. Умершая появилась в их околотке неизвестно откуда. Имущество привезла она с собою самое ничтожное и с первых же дней слегла в постель. Когда она заболела, соседи, боясь, чтобы она не умерла без всякой помощи, тотчас дали знать куда следует, чтобы за нею приехал фургон для бедных больных. Ее перевезли в госпиталь. Никому не было известно, откуда она появилась. Какой-то старый негр свалил ее скарб и уехал, а соседям не пришло в голову заметить его номер. Хозяин той лачуги, где она жила, заявил, что квартиру эту для нее нанял тот старик негр, который ее привез, но имени его никто не знает. Этим и ограничились все розыски Пэшу. Больше он ничего не мог узнать. К великому его горю, Жозен, видимо, умышленно скрыла от всех, куда она девала «леди Джэн».

— Ну вот видишь: как ушел, так и пришел ни с