Изгой - Юрий Никитин

Сегодня день тихий, жаркий, солнце напекает голову. Лянапопробовала совладать с собой и пройти по саду важно, ее замечательные гостивсе еще слышат ее, а то и видят, но не утерпела и в воду вбежала с веселымвоплем, на ходу сбросила платье, швырнула на камни и с удовольствием рухнула вчистую прозрачную воду. С этой стороны совсем мелко, она лежала в пруду,выставив небу голый зад, вода едва-едва покрывала поясницу, ноги в восторгесами шлепали по воде, пугая шаловливых рыбешек.

Сквозь прозрачную воду заметила в песке крупную раковину,настоящий сказочный дворец, с множеством шпилей, башенок, ахнула от восторга.Шлепая по воде тонкими ножками, подошел молоденький олененок, смешно подергалноздрями, принюхиваясь, вытянул шею, ткнулся мягким носом в ее плечо.

— Не мешай, — сказала она с важностью. — Тыже видишь, она все еще строит свой домик...

Олененок снова ткнулся носом, уже в щеку. Глаза его быликруглые и непонимающие. Цветы чем красивее, тем вкуснее, так и эта раковинадолжна быть вкусной для его замечательной подруги, очень доброй и хорошей, хотьи совсем без шерсти. Наверное, болеет...

Ни она, ни олененок не видели, что мимо ее игрушечнойкалитки медленно прошли двое в серой неприметной одежде горожан. Но еслиприсмотреться, в первом легко можно было узнать бывалого воина, от такихраспространяется неслышимый запах крови и железа, а в глазах можно заметитьбезумие жарких схваток и отблеск горящих городов.

Второй выглядел проще, незаметнее, но тоже не землепашец,слишком ловок, гибок, быстр, а шаги бесшумные, совсем не похожи на неторопливуюгрузную поступь человека, привыкшего работать с землей.

Он сказал негромко не поворачивая головы:

— Прайдер... мой господин! Вот в этом домике.

Второй, которого он назвал Прайдером, невольно взглянул надом, осмотрел сад и подножие горы.

— Шутишь? Голос его был сильный, голос человека,привыкшего повелевать, двигать большими массами народа. Первый сказалторопливо:

— Клянусь, мой господин! Это такая же правда, как и то,что меня зовут Сын Молнии, так как я самый быстрый, а поймать меняневозможно...

Прайдер перебил:

— Такое сокровище и без охраны?

Сын Молнии сказал со смешком:

— Разве не видите, здесь весь городок какой-тобеспечный. Давно, наверное, не воевали.

Они прошли мимо домика, стараясь не поворачивать в его сторонуголов, вдруг да кто за ними наблюдает. Показалась отвесная стена, что уходит наконный переход влево и вправо, где превращается в простые земляные холмы. Обадошли до стены, глаза Прайдера быстро и зорко осмотрели все пути, которымиможно привести людей, увести, напасть, выстроить оборону, контратаковать...

Сын Молнии прошептал быстро:

— Вот она!.. За теми кустами роз! Прайдер увидел, как вглубине зеленого сада возникла девушка, стройная и с непривычно короткимиволосами, брови ее как будто застыли в вечном удивлении, глаза показалисьзвездами. Всего мгновение ее было видно в просвете между деревьями, но Прайдерахнул и схватился за грудь:

— У меня чуть сердце не выскочило! Кто мог подумать,что в такой дикости может быть такая божествен-ная красота!

— Ага, — сказал Сын Молнии довольно, — я жговорил...

Прайдер сказал с сожалением:

— Такая дивная красота!.. Этот цветок украсил бы дворецлюбого правителя земель.

Сын Молнии кивнул:

— Да, такие женщины рождаются раз в тысячу лет.

Но нам заплатили жрецы.

— Проклятые, — процедил Прайдер. — Я сбольшим удовольствием выполнил бы повеление тцара! Даже за меньшую бы плату.Красавица радовала бы повелителя, сама радовалась бы жизни, все бырадовались...

— Увы, — ответил Сын Молнии, — нам заплатилижрецы. И мы доставим этот дивный цветок.

— Который сгорит на жертвенном огне, — процедилПрайдер. — Ублюдки!.. Или разрубят ее прекрасное тело на колоде для рубкимяса, которую называют алтарем.

Сын Молнии сказал поспешно:

— Это не наше дело. Может быть, у них там засуха? Итакая жертва спасет весь народ? В таких случаях как должен поступить честныйчеловек? Отвечаю: честный человек сам должен принести себя в жертву, если егосмерть спасет остальных.

— Да ладно тебе...

Он умолк на полуслове. В саду показался высокий плечистыйюноша. Черные волосы падают на плечи, глаза, орлиные, яростные. В лице виднабуйная сила, сдержанная страсть. Воину показалось, что юноша встретил еговзгляд, по телу пробежал озноб, словно голым выскочил на холодный зимний ветер.

Там по саду идет молодой лев, который легко растерзаетдесяток антилоп, называющих себя воинами. Уже сейчас он в состоянии повести засобой других молодых львов, а придет время — поведет и всю стаю.

А следом вышел еще один... Прайдер взглянул на этоговнимательнее, стараясь понять, и в грудь словно проникла холодная лапа смерти истиснула сердце. Высокий, широкий, волосы как огонь, вместо глаз только темныевпадины, но однажды оттуда сверкнуло чем-то странным и опасным, будто удалосьна миг заглянуть на морское дно, где жемчуга... и огромные страшные чудища.

Сын Молнии прошептал торопливым шепотом:

— Это гости, клянусь!.. Вчера еще их не было.

— Надеюсь, — ответил Прайдер шепотом. Ончувствовал, что голос его дрожит. — Придется послать за людьми. Вдвоем несправиться.

Он чувствовал на себе изумленный взгляд спутника, но сам неотрываясь наблюдал за мужчинами. Оба остановились под ветвями старой яблони,беседовали. Солнце, проходя сквозь ветви, бросало на их тела призрач-ныедвигающиеся тени.

— Вдвоем? — сказал наконец Сын Молнииизумленно. — Господин, ты один справлялся с десятком!

— Но не с такими.

— А кто это?

— Не видишь? У них огонь внутри. Они живут не так, каквсе люди. И умирают не так.

Сын Молнии сказал с легкой насмешкой в голосе:

— Я слышал, что боги их настолько любят, что забирают ксебе еще молодыми.

— Верно слышал, — ответил Прайдер почтивраждебно. — Но, прежде чем погибнуть, эти молодые успевают перебить массународу, построить города, создать целые страны... А я лучше проживу жизньдолгую... ну, сколько выпадет, чем погибну по дурости.

Ляна перебирала раковины, ухаживала за цветами, олененокходил следом и пробовал бодаться лобастой безрогой головкой.

— Пора, — решила она, наконец, — сколько онимогут говорить о войнах? Да и кормить пора... Говорят, мужчины всегда голодные.