Молоко без коровы. Как устроена Россия  - Денис Терентьев

А весной 2013 г. исторический центр начали сносить. Под бульдозер пошел почти весь квартал на пересечении улиц Сторожевой башни и Краснофлотской. Состояние «северного модерна» к тому времени было уже критическим. Даже сегодня на центральной Крепостной улице слышно, как хлещет вода в соседнем заброшенном здании. Прямо из модных кафе виден ивняк, проросший на полтора метра на крышах «культурной столицы Финляндии». У финских туристов – ошарашенные лица, будто они попали на похороны, на руинах реально возложены цветы. У всех вопрос: как такое вообще возможно?

Главным защитником Выборга стал местный журналист Андрей Коломойский – худой весельчак, живущий с мамой в тесной хрущобе. В жизни не скажешь, что Коломойскому за 60 лет, хотя молодость свою он провел в Ленинградском рок-клубе, подвергая здоровье бесчеловечным экспериментам: «Мой прадед был мельником в нынешнем Репино, прабабушка похоронена в Хельсинки, а в Выборг я приехал в десятилетнем возрасте. А в XXI веке, как журналист, не смог остаться в стороне от разрушения любимого города, да и квалификация позволяла – я получил несколько премий по журналистским расследованиям, учился у мэтров. Выборг – город небольшой, и большая часть злодейств тут на поверхности, ее не спрячешь. В 2015 г., когда в третий раз обрушилась часть стены Выборгского замка, приехал губернатор и молвил: «Чтоб этого тут не было!» Выпавшие валуны из старинной кладки, которые реставраторы раскладывали и нумеровали, тут же воткнули в вал и забетонировали, попутно освоив полтора миллиона рублей».

Коломойский вспоминает: «Центральную Крепостную улицу в постсоветские годы распродали всю – до последнего дома. Потом владельцы приуныли, что дома надо реставрировать и содержать, а бума туризма не предвидится. Выборгский муниципалитет долго судился за эти дома и победил. Несколько лет администрация продержала этот квартал у себя, а в 2013 году решила, что просто снесут его экскаваторами и сами себе заплатят 19 миллионов из бюджета. Это по объему для Выборга – все равно, что для Петербурга снести половину Невского проспекта».

Папульский парк, который прослеживается как культурная территория уже с XI века, принесен в жертву госкорпорации «РЖД», которая собралась строить автомобильный переезд через железнодорожные пути. Слово Коломойскому: «Парк огибает Смирновское шоссе, и если бы на месте его пересечения с железной дорогой построили нормальный переезд, он бы обошелся в сумму около 200 миллионов рублей. Но один анонимный источник в РЖД сообщил мне, что за 200 миллионов в их конторе никто и задницу отрывать не будет. Поэтому они наняли эксперта – некую Юлию Куваеву, которая тогда состояла в трудовых отношениях с РЖД. В экспертизе она указала, почему этот парк можно уничтожить: потому что там «нарушена тропиночная часть». Экспертиза проводилась в феврале, когда в парке по пояс снега и вообще никаких тропинок не видно. В результате был утвержден проект переезда, идущего прямо через парк и уничтожающего его полностью, – цена проекта возросла до миллиарда: тут уже надо было сносить скальные ландшафты, вырубать гектары парковых посадок, тысячи вековых сосен. А мы же понимаем, как у нас строится экономика, – чем проект дороже, тем он выгоднее производителю работ и заказчику».

Уничтожаются не только парки и дома. Однажды выборгские власти отменили полтора десятка фестивалей и культурных мероприятий. Не стало ни джаза, ни рока, ни флейт, ни виолончелей, ни индийской, ни кельтской культуры. Запретили собираться у замка даже рыцарям-реконструкторам. Временный глава администрации Алексей Туркин разъяснил: «Тевтонский орден» – исторически сложившаяся враждебная структура для Руси, с которой героически сражался святой благоверный князь Александр Невский…»Местная власть попыталась «формировать культурное пространство» посредством эрзац-мероприятий, финансируемых из бюджета и мало кому интересных. Казалось бы, дураки-чиновники бездумно распугали туристов. Но ничего подобного: их действия и здесь, увы, вполне логичны.

Выборгский район Ленобласти – это престижное место отдыха петербуржцев с хвойными лесами и чистейшими озерами. На юг от Петербурга земля стоит в разы дешевле. Выборгским властям лень привлекать туристов, поскольку их главный ресурс – в земле. Не было бы этого ресурса – возможно, велась бы системная работа по реставрации зданий. Вложились бы в развитие порта, чтобы он принимал, например, парусники из Европы. Но, поскольку рядом погранзона, такое развитие чревато постоянными конфликтами с ФСБ. Здесь работает та же логика чиновника-варяга: ну наполню я бюджет деньгами от туризма, а дальше? Область и Москва все равно себе отрежут три четверти. И в чем мой интерес? Долю с хостелов и причалов просить в конверте? Так и посадить могут! Не проще ли спокойно золотую землицу продавать?

13-тысячный поселок Рощино – ближайшая к Петербургу часть Выборгского района. Отсюда до Эрмитажа чуть более 60 километров. Местная администрация управляет территорией в 40 тыс. гектаров с десятком озер, тремя реками и роскошными лесами, включая знаменитый ботанический заказник «Линдуловская роща». Рощино изначально обречено на интерес богатых дачников: здесь с советских времен гнездились ведомственные турбазы с неплохой инфраструктурой. Тем не менее новых садоводств не возникало с 1960-х годов, а леса строго охранялись. До Финского залива ехать 10 минут, до границы с Финляндией – час с небольшим.

В период с 2002 по 2008 г. рощинцы вдруг выяснили, что им негде купаться и рыбачить. Это кажется абсурдным: по территории проходит река Рощинка с притоками, есть четыре озера, а их общая береговая линия составляет свыше 60 км. В реальности на реке Нижней осталось всего два места, где простой человек может выйти на берег. Местный житель пояснил: «Есть так называемый пляж Зорина в центре Рощино, но там никто не купается, потому что из-за рухнувшей плотины образуются опасные водовороты, к тому же на другом берегу старое православное кладбище. Во всех остальных местах стоят заборы под урез воды, оборудованы пристани и набережные, хотя Водный кодекс запрещает огораживать 20 метров берега рек и озер. Мужики выходят на лодке на Нижнюю – им охрана с берега кричит, чтобы не трогали хозяйскую рыбу, иначе будут стрелять. Человек пошел за грибами в знакомый заповедный лес – ему лицо разбили непонятно чьи охранники, установившие здесь шлагбаум. Все ведомственные детские лагеря превратились во взрослые базы отдыха, а их начальство ржет нам в глаза: мол, многие гости приезжают сюда пьянствовать вместе с детьми».

Местные активисты супруги Павловы согласились провезти меня на лодке по реке Рощинке. Я насчитал с десяток табличек, запрещающих причаливать к берегу. Даже заборы стоят не везде: люди уже привыкли к зубастым соседям, к их хамству и жестокости – им хватает предупреждений. Наталья Павлова рассказывает: «До кризиса стоимость земли в Рощино достигала 15 тысяч долларов за сотку. Если речь идет о береге реки, цена удваивалась, и даже сейчас никто не предлагает землю дешевле. Ладно бы просто город наступал на деревню, как происходит по всему миру. Проблема в том, что любой ликвидный клочок земли продают по странным схемам, бюджету почти ничего не достается. Некий Кожевников умудрился приобрести у муниципалитета по кадастровой стоимости песчаную косу, на которой купался весь поселок. Разница между кадастровой стоимостью и рыночной – десятикратная».