Утешный мир - Екатерина Мурашова

– А если я прикинусь дуркой? – лукаво взглянул на меня Петька. – Вот у нас был в седьмом классе припадочный, Серега. Так я как он…

– Фальшивые припадки врач разоблачит моментально, – заверила я. – Но если будешь очень долго и тщательно прикидываться, возможно, попадешь-таки в психушку. Очень не рекомендую.

– Ну ладно. Я тогда пошел?

Я попрощалась и смотрела ему вслед. До армии чуть больше полугода. Шанс есть, но насколько он велик? Я не знаю.

* * *

Я не знаю (и никто, кажется, толком не знает), что делать с теми, которые уже «сидят». Но у меня есть очень четкие представления о профилактике. Сейчас я их, с позволения читателей, изложу, вдруг кому пригодится:

– до четырех лет (наглядно-действенное мышление) лучше не давать ребенку ни планшет, ни компьютер. Пусть играет с кубиками, куклами, машинками и прочими предметами. Обязательно – ролевые игры с созданием миров. Он должен практически знать, что разные миры бывают не только в компьютере;

– после четырех лет игры и прочие компьютерные действия строго дозируются родителями. Хочется подчеркнуть для тех, кто говорит, что у ребенка компьютер «трудно отобрать»: компьютер (планшет) у маленького ребенка не ОТБИРАЮТ, ему его ДАЮТ. Дают родители, на строго определенное ими и известное ребенку время. То есть компьютер дозируется так же, как дозируются конфеты, прогулки во дворе, мороженое и т. д.;

– у подрастающего ребенка обязательно должны быть полноценные миры, кроме школы. Мир кружка, студии, дворовый мир, мир походов с родителями на байдарках, мир общения с животными, мир семейных досугов с настольными играми и так далее. У компьютерной вселенной должны быть конкуренты;

– родители не должны сами все свободное время проводить в инете. Всем известно, что дети – имитаторы;

– с детьми нужно разговаривать о чувствах и отношениях между людьми и показывать им, как люди общаются в реале (брать их в гости, в походы, на выезды, устраивать вечеринки, застолья, если сумеете, домашний театр, игры в футбол и волейбол во дворе и прочее).

Если все это проделать, есть значительная вероятность, что ваш ребенок кикиморой не вырастет.

Даже если мы относим себя к какой-нибудь конфессии, мы все равно повседневно живем в профанном мире и с миром сакральным, а также с мистикой встречаемся крайне редко. Но при всем при том практически каждому человеку по личному опыту знакомо ощущение необъяснимого озноба, когда откуда-то из-за неведомой (одновременно притягательной и опасной) грани тянет, тянет каким-то странным, неопределенным сквознячком… Наверное, тут все дело в том, что мы, в сущности, еще очень мало знаем об окружающем нас мире.

* * *

Родители Алисы с самого начала непонятно нервничали и чуть ли не оглядывались по сторонам.

– Вы знаете, у нас к вам очень странная просьба. Вы только не удивляйтесь и не отказывайтесь сразу, мы потом вам все объясним, вы нас извините, мы сами понимаем, что все это как-то…

– А в чем заключается сама просьба-то? – я решила прервать поток извинений.

– Вы поговорите с нашей дочерью…

– Ну разумеется, поговорю, если вы ее ко мне приведете. И, поверьте, это будет далеко не первая двенадцатилетняя девочка, с которой я стану разговаривать. Где же странность?

– Странность в том, – не глядя мне в глаза, сказала женщина, – что мы хотели бы, чтобы вы с ней просто так поговорили. Нипочему. Мы вам сейчас вообще ничего про нее говорить не будем. Нам важно, чтобы вы сами ее увидели и потом нам рассказали, как оно вам показалось.

– Оно? – тут уж я, пожалуй, удивилась как следует. Их ребенок что, гермафродит?!

– Ну, я имела в виду «как оно всё», – поправилась женщина. – Вы нам расскажете свои впечатления, а мы всё расскажем и ответим на все ваши вопросы.

– Да ради бога, – согласилась я.

Гипотез у меня было несколько, одна другой тривиальнее. Первое – самое простое и безобидное: девочка рано и бурно зашла в подростковость и сразу натворила что-то, поразившее родителей в самое сердце, – например, сперла из дома большую сумму денег, или пришла домой пьяной, или не пришла ночевать… Второе – тревожнее: в препубертате часто манифестируют всяческие психопатии; возможно, они заметили в поведении дочери что-то нехорошее, но не знают, как его классифицировать, хотят, чтобы специалист посмотрел, но боятся страшного диагноза и не хотят заранее специалиста «настраивать». И, наконец, третье: ничего ужасного вообще не происходит и не произошло, просто родители – невротики, да еще и начитались каких-нибудь книжек про подростковый возраст и сложные отношения с подростками, теперь им все мерещится и они хотят перестраховаться.

Девочка показалась мне много «нормальней», чем родители. Чуть-чуть с задержкой физического развития – уже скоро тринадцать, а вся такая худенькая, плоская, менструаций еще нет, рост маленький, ладошки узкие. Не красавица и не дурнушка, не блещет умом, но и далеко не глупа. В школе учится средне – бывают и четверки, и пятерки, и тройки. Двойки – очень редко. Не любит математику и физкультуру (плохо получается), любит литературу, историю и английский язык (получается хорошо). С удовольствием рассмотрела мои игрушки, призналась, что еще год назад с удовольствием играла в «домик Барби». Спокойно рассказала о двух своих подругах в классе и мальчике с третьего этажа, который ее на год младше и с которым они вместе гуляют и ходят друг к другу в гости – болтать, смотреть мультики, играть в компьютер (раньше почти каждый день, а сейчас реже – обоим много уроков стали задавать). Еще много и с удовольствием рассказывала о своей собачке – йорширском терьере Притти. Я спросила о братьях-сестрах (родители мне и этого не сказали).

– Никого нет, – грустно ответила Алиса. – А я бы очень хотела, брата или сестру – это все равно.

С родителями отношения хорошие. Иногда Алиса ездит в гости к бабушке (папиной маме) в Псковскую область. Там тоже есть две собаки, три кошки и коза Тамара с ужасным характером. Ходит в бассейн и на дополнительный английский (нравится), в прошлом году ходила на бисероплетение (надоело). В будущем подумывает стать либо учительницей английского, либо ветеринаром – еще точно не решила.

Я получила от разговора определенное удовольствие, девочка тоже выглядела вполне дружелюбно и жизнерадостно. Сейчас буду снимать родительский невроз, решила я, склоняясь к тому, что что-то такое все-таки жизнерадостная Алиса отчебучила, в одиночку или вместе с дворовым приятелем. Потому что вот ни малейшего удивления по поводу того, что ее притащили к психологу, она не проявила. Ни одного вопроса не задала. Знает кошка, чье мясо съела. Ну, сейчас мне всё расскажут.

Алиса, вежливо попрощавшись, ушла на свой английский. Родители зашли в кабинет.

– Очень милая девочка. И развита по возрасту. Ни малейшей психиатрии не чувствуется, – с ходу сообщила я и предложила: – Ну, рассказывайте, что у вас там.