В тихом омуте - Пола Хокинс

Он распахнул дверь, и в нос ему ударил неприятный химический запах очистителя. Марк пересек кабинет, подошел к канцелярскому шкафу и выдвинул верхний ящик. Он был пуст, а ящик под ним заперт. Марк с горечью осознал, что кто-то все разложил по-другому и он теперь не знает, где искать, и приехал сюда, похоже, зря. Он вышел в коридор, удостоверился, что кроме него в здании никого нет, – его красный «Воксхолл» стоял на парковке по-прежнему в одиночестве, – и вернулся в кабинет. Стараясь действовать как можно аккуратнее, он принялся проверять один за другим ящики письменного стола Хелен, надеясь найти там ключи от шкафа. Ключей он не нашел, но обнаружил нечто другое – украшение, которое Хелен ни за что бы не стала носить. Где-то он его видел раньше. Серебряный браслет с застежкой из оникса и гравировкой «СД».

Он сел и долго его разглядывал. Он никак не мог взять в толк, что делает здесь эта безделушка. Что это может означать? Вероятно, ничего. Марк положил браслет на место, прекратил поиски и вернулся к машине. Он уже вставил ключ в замок зажигания, когда вдруг до него дошло, где он видел этот браслет. Он был на Нел в тот вечер возле паба. Они тогда перекинулись парой слов, и он проводил ее взглядом, когда она направилась в сторону Милл-Хаус. Но когда они разговаривали, она машинально теребила что-то на запястье – тот самый браслет! Марк снова вернулся в кабинет Хелен, открыл ящик, забрал браслет и сунул его в карман. Если бы его спросили, зачем он это делает, он не сумел бы объяснить.

Наверное, подумал он, это подобно тому, когда ты, оказавшись на глубине, цепляешься за что угодно, лишь бы не утонуть. Потянуться за спасательным кругом, а вытянуть водоросли, но все равно не выпускать их из рук.

Эрин

Когда мы приехали, мальчик – Джош – стоял возле дома, бледный и настороженный, словно солдат на страже. Он вежливо поздоровался с Шоном и с подозрением посмотрел на меня. В руках он вертел швейцарский складной нож, то и дело вытаскивая и убирая лезвие.

– Мама дома, Джош? – спросил Шон, и тот утвердительно кивнул.

– О чем вы опять собираетесь с нами говорить? – поинтересовался он высоким срывающимся голосом и закашлялся.

– Нам надо просто уточнить пару деталей, – объяснил Шон. – Ничего особенного.

– Она спала, – заявил Джош, переводя взгляд с Шона на меня. – В ту ночь. Она спала. Мы все спали.

– В какую ночь? – переспросила я. – О какой ночи ты говоришь, Джош?

Он покраснел, опустил глаза и стал снова вертеть нож. Маленький мальчик, который еще не научился врать.

Луиза открыла входную дверь. Она посмотрела на меня, потом на Шона и вздохнула, потирая лоб над бровями. Лицо у нее было цвета слабого чая, а когда она повернулась к сыну, я обратила внимание, что она сутулилась, будто старуха. Она подозвала сына к себе и что-то ему тихо сказала.

– А вдруг они захотят поговорить и со мной? – услышала я его вопрос.

Луиза крепко взяла его плечи.

– Не захотят, милый, – заверила она. – Иди.

Джош закрыл лезвие и сунул нож в карман джинсов. Я улыбнулась, и он быстро зашагал по тропинке, обернувшись всего лишь раз, когда Луиза закрывала за нами дверь.

Я прошла за Луизой и Шоном в просторную светлую гостиную, за которой располагалась вошедшая в моду квадратная оранжерея, отчего казалось, что дом мягко перетекает в сад. На лужайке стояла деревянная клетка, а вокруг нее разгуливали черные, белые и рыжие курицы, копавшиеся в земле в поисках пищи. Луиза жестом пригласила нас сесть на диване. Сама она медленно и осторожно, будто боясь потревожить еще не затянувшуюся рану, устроилась в кресле напротив.

– Итак, – произнесла она, чуть приподняв подбородок, чтобы видеть лицо Шона, – что вы можете мне сообщить?

Шон рассказал, что новые анализы крови подтвердили прежние результаты: следов лекарства в крови Кэти не обнаружено.

Луиза слушала и качала головой, не скрывая очевидного несогласия с заключением.

– Но вы же не знаете, как долго этот препарат остается в крови, разве не так? И сколько требуется времени, чтобы он оказал действие или, наоборот, перестал действовать? Шон, вы не можете исключать…

– Мы ничего не исключаем, Луиза, – ровным голосом произнес Шон. – Я просто излагаю то, что мы выяснили.

– Но… наверняка передача незаконных лекарств человеку – ребенку – все равно является правонарушением? – Она закусила нижнюю губу. – Я знаю, что наказать ее уже нельзя, но узнать об этом должны все, разве нет? О том, что она сделала?

Шон ничего не ответил, и я, кашлянув, начала говорить. Луиза перевела взгляд на меня.

– Нам удалось выяснить, миссис Уиттакер, что, судя по времени приобретения препарата, купить его сама Нел не могла. Хотя для оплаты была использована ее кредитка…

– Что вы такое говорите? – вскинулась Луиза. – Теперь вы утверждаете, что Кэти украла ее кредитку?

– Нет, нет, – заверила я ее. – Мы не имеем в виду ничего подобного…

Она вдруг сообразила, что это значит, и выражение ее лица изменилось.

– Лина! – помрачнев, выдохнула она, откидываясь на спинку кресла. – Это сделала Лина!

Шон объяснил, что пока у нас нет уверенности, но мы обязательно допросим девочку. После обеда она должна явиться в участок, куда ее вызвали для дачи показаний. Он спросил Луизу, не нашлось ли в вещах Кэти еще чего-нибудь подозрительного. Та не обратила на вопрос никакого внимания.

– Все сходится, – заявила она, подаваясь вперед. – Неужели вы сами не видите? Если связать воедино таблетки, место, где все случилось, и тот факт, что Кэти проводила много времени в доме Эбботтов в окружении всех этих картин, рассказов и…

Она осеклась, сообразив, насколько надуманно и безосновательно звучат ее слова. Потому что даже если она права, даже если эти таблетки привели к депрессии, это никак не меняло того факта, что сама Луиза ничего тревожного не заметила.

Разумеется, я ничего такого не сказала, поскольку вопрос, который мне предстояло задать, был и без того непростым. Луиза поднялась с кресла, полагая, что беседа завершена и мы сейчас уйдем, но я ее остановила:

– Нам нужно попросить вас еще кое о чем.

– Да? – Она осталась стоять, сложив руки на груди.

– Вы не станете возражать, если мы снимем ваши отпечатки пальцев? – осторожно произнесла я.

– Зачем?! Почему?! – изумилась она, не дав мне возможность продолжить и все объяснить.

Шон смущенно объяснил:

– Луиза, у нас есть совпадение отпечатков на баночке с таблетками, которую ты мне передала, и на одной из камер Нел Эбботт, и мы должны выяснить причину. Вот и все.

Луиза снова села.

– Наверное, они принадлежат Нел. Вы об этом не думали?

– Они принадлежат не Нел, – ответила я. – Мы проверили. И не вашей дочери.