Спецназ нагваля. К новым орбитам! - Владимир Долохов

Йога. Йога. Йога…

Описанию не подлежит. Это надо было прочувствовать и пережить. Энергетика Иссык-Куля, грандиозная мощь и тишина этой ДОМ-энной печи, которая переплавила нас с Папой и которую мы отразили в гвардейскую тусовку, давно нас не видавшую и пылавшую неистовым запросом, да к тому же райская благодать воронежской земли – это нечто…

Все по-другому… И йога, и танцы, и общение, и все, что происходит с тобой.

На самом пике, когда бурная волна несет тебя, захлестывая экстазом, ныряешь в глубь себя (себя?), в Тишину, ложишься на дно, как подводная лодка. Но оказывается, что дна нет, и ты погружаешься еще дальше, в безмолвие, и тогда открывается ТАКОЕ…

Папа перед танцем, комплексом йоги, пранаямой передавал (не словами, а тем, что за ними… а хотя и словами тоже) короткие, но донельзя сконцентрированные, мегатонные заряды – пакеты трансформирующих переживаний.

После зикров и объятий. Ночь, колея посреди поля, мокрая после дождя глина, липнущая к подошвам тапочек, огоньки домиков. Рядом Ангелочек, неугомонная путешественница. Голосочек тихий, но такой азарт и внутренняя силища, что отказать невозможно:

– Борода, ну расскажи про Иссык-Куль. Ну еще!

Дневные танцы в субботу. Три танца жахнули мы с Папой.

Потянуло на старинку. Завели пляски нашей танцевальной молодости, десятилетней давности. Оказалось, со временем они окрепли в градусах и приобрели особый букет, как выдержанный коньяк. Да с такой компанией можно из воды делать чистый спирт!

«Баба Нам Кейвалам» совершенно чумовой. Вот где детский сад в полном развороте! И не важно, что партнеров то и дело кому-то не хватало. Один кланялся двоим; трое, а то и четверо заливали светом из солнц-глаз одного. Папа, как главреж, он же воспитатель в младшей группе детсада «Путь Торчка», мгновенно реагировал и в паузе шустро передвигал группки ошалевшей ребятни из густоты в пустоту.

Я не выдерживал и иногда влетал в «дырки» внутреннего круга, чтобы тоже поиграть в обалденные «машинки». Неимоверный восторг, просто «щенячий», как закодировали мы это состояние на Иссык-Куле, когда Курманчик на своей колымаге «Антилопе Гну» неторопливо-медитативно вез нас неведомо куда, по Трассе ИК-Т-60 вдоль изумительных горных исполинов по травянистой равнине.

После «Бабы Нам» вынесло на прекрасный танец Антона, участника московской танцтусовки того времени, укатившего потом в общину Виссариона. Это был танец сердец, красивейший и игручий.

Тут же мы оба вспомнили и второй танец Антона:

О каком Доме поется в песне, для нас с Папой было очевидно. Вернее, не очами видно, а чем-то другим. Как же его танцевали! И кто…

Что творилось на словах «И двери сердца его открыты… ВСЕМ!»!!! Узнавание себя собою. Взмывающая радостью лавина слияния с тем безграничным сияющим свободным непостижимым существом, что мерцает перед тобой из странного футляра тела. И тотальная тишь, замирание в точке, где сходятся бесчисленные грани пирамиды миров.

Ляля, перпетуум мобиле счастья, которая и так-то светится, как кремлевская батарея новогодних елок, на словах «Ляля, ляля, ляля, ляля, ляля!» просто ослепляля своим мегавосторгом. Встретиться с ней в танце – это гарантированная Министерством оргазмов СССР подзарядка смехом на ближайшую пятилетку. И при всей ее игривости – необыкновенная глубина…

Агапупсик – океан нежности.

Суббота. Затих последний зикр. Объятия.

Маленькая Фея. Как же давно мы не обнимались. И сколько хочется передать. Весь спектр Иссык-Куля (и не только): кинофильмами, фразами, чувствами, затейливыми узорами состояний, воздушными касаниями, вспышками, пустотой.

Вот тебе от сестричек. Вот от Курманчика, вот от Луны, от союзника, что явился нам с Папой глубокой ночью на пыльной дороге близ лагеря Карандашика, а затем растворился в зарослях колючек; от легчайшего дуновения ветерка, рожденного из полной тишины ожиданием-намерением Папы; от песчаного пляжа в Нигде, от Млечного Пути, колесом несущего меня с марсианского обрыва космодрома «Утес» в безумный калейдоскоп того, о чем человеку и помыслить нечем – слишком уж далеко от его восприятия…

Девочка-воин с кудряшками, маленькое, сверхлюбящее, сильное, мудрое создание принимает все. И через свое Сердце размером с бесконечность струит навстречу всю себя, и намного больше.

Слияние каждой клеточкой. Единое дыхание-течение. Танец нездешней нежности. Ну как эти плоские слова могут хоть на миллиграмм отразить происходящее таинство?

Тонюсенькие вдохи-выдохи, почти без задержек, едва ощутимые движения, колыхания. Пленочка между нашими телами как межклеточная мембрана, сквозь которую перетекает туда-сюда вещество-энергия чистейшего, сияющего, вкуснейшего блаженства. Любовь высочайшей пробы. Вот из чего-то такого, наверное, и был вылеплен первый человек.

Изысканная игра потоками. На малейший мой позыв идет трепетный ответ, а я отображаю твои течения. Перестаю посылать, а только открываюсь. Очень странное состояние. Дыхание остановлено. Вроде длиннющая задержка, и во время нее крохотные такие, но исполненные всемогущества то ли довдохи, то ли довыдохи, то ли и то, и другое сразу. Не поймешь. Иногда проплывают легонькие вибрации, но они преобразуются тишиной в… не знаю что.

Плывем-несемся-летим-висим все дальше и дальше. Погружение в ноль, слой за слоем. И на каком-то отрезке переход в иное. Чего и во что, я не могу выразить. Воздушная река огня твердости небывалой – в какое-то четвертое или пятое, неизвестное до сей поры, агрегатное состояние.

Сколько прошло – 15 минут, 20? И мы бы стояли еще столько же. Объятие полнотою в жизнь. Спасибо за роскошный подарок!

«Караван» – божественный, искрящийся и могучий, текучий и нежный. Великий танец. Мы с Папой встаем во внутренний круг. ЭТО нарастает с каждой встречей глазами, с каждой волной и движением рук.

Раскрутка небывалая. На фразе «Вновь приходи» (опять о вечном возвращении, все о нем), когда круги, взмывая океанским валом, летели к центру, «народный артист России Гайявата и заслуженный артист России Падре» (© Папа) накатывали встречной волной из центра, вдвоем подплывая близко к кругу, сияя от удовольствия.

Последний танец. «И мы снова встретимся все вместе, соединим свои сердца»… Стоим, покачиваясь, впитывая то, что лучится, и излучая ответное, разливаемся уже не рекой, а морем абсолютной Любви. Встречаюсь глазами с Магдой, с этим воплощением Любви. В ее глазах – озера слез, а из них… Пронзает навылет, мгновенно. Не сдерживаю слезы. Пусть. Поплачь, Герасим.