Спецназ нагваля. К новым орбитам! - Владимир Долохов

Отъезд.

Автобус. Раздолбанный, часть кресел отсутствует. Летящий по разбитой дороге в плотной лесной аллее. Ветви лупят и скользят по фюзеляжу. Сквозь открытые окна градом летят обломки веток, сухие палочки, кленовые листья и их куски, древесная и дорожная пыль.

Сюр полный. Какая-то фантастическая капсула, мчащая группу радостных сумасшедших пионеров из ниоткуда в никуда, по тоннелю вне времени.

Ляля – прима-балерина, по совместительству запевала.

Падре, ну как он мог не вытащить свой барабан?!

И погнали! Пели под гром барабана и звон бубна все, что поется.

В каком-то поселке водитель остановил свою машину времени, взяв группу «нормальных» пассажиров. И неуемный гвардейский хор заголосил еще громче. «Призрачно все», «Шива Шива Ом Нама Ом», «Хава Нагила», «Ла Иллаха Ил Алла», «Голубой вагон», «Ганапата».

«Где тебя носило!» – просто полный отпад (смотри видеоклип, снятый дрожащими руками среди скачущих исполнителей в подпрыгивающем автобусе). Как не лопнул Падрин барабан, непонятно.

А «В лунном сиянии снег серебрится» под красивейшее и мощнейшее соло Марата! Ла Скалу – в отставку!

Круто попавшие пассажиры тихо кайфовали, находясь в полном замешательстве по поводу идентификации группы чудиков непонятного жанра. На их лицах и фигурах цветным по цветному было написано аршинными буквами:

«ГЕРАСИМ НА ВСЕ СОГЛАСЕН!»

Еще чуток о Herr А. Симе.

Знаменитая повесть Тургенева – возможно, метафора, зашифрованный сюжет просветления. Ай да Иван Сергеич! Вкушающий бананы да вытащит их из ушей.

Барыня – это Матрица, она же – просветленный Мастер. То, что она «владеет» Герасимом, как прислугой, – лишь верхушка айсберга, иллюзия. Ее «жестокий» нрав – лишь темная вуаль на лице Богини. Она капризна и деспотична только для слепых. Или глухонемых.

Герасим – мистик. Великан, глухонемой. Глухой, потому что его слух пока еще отключен ограничениями его Эго, а немой – потому что, благодаря духовным практикам, большую часть времени живет вне ума и обходится без слов, которые есть продукт ума, искажение Реальности.

Муму – это дорогие каждому духовному искателю привязанности, его несогласие с миром, его страхи. То, что его цепляет и выводит из состояния Нуля и растворенности во всем. То, за чем он старательно ухаживал и что вырастил из маленького щенка. Это все, что у него есть. Самое дорогое.

Отсюда вывод: сдайся барыне и утопи свою Муму. В Универсальной Реке Абсолютной Любви.

Вот финал:

«А между тем в ту самую пору по Т… у шоссе усердно и безостановочно шагал какой-то великан, с мешком за плечами и с длинной палкой в руках. Это был Герасим. Он спешил без оглядки, спешил домой, к себе в деревню, на родину.

Утопив бедную Муму, он прибежал в свою каморку, проворно уложил кой-какие пожитки в старую попону, связал ее узлом, взвалил на плечо, да и был таков. Дорогу он хорошо заметил еще тогда, когда его везли в Москву; деревня, из которой барыня его взяла, лежала всего в двадцати пяти верстах от шоссе. Он шел по нему с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе с тем радостной решимостью.

Он шел; широко распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед. Он торопился, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях…

Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезавшего дня, – с другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак. Ночь шла оттуда. Перепела сотнями гремели кругом, взапуски перекликивались коростели…

Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого ночного шушуканья деревьев, мимо которых его проносили сильные его ноги, но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу – ветер с родины, – ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собой белеющую дорогу – дорогу домой, прямую как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и как лев выступал сильно и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими влажно-красными лучами только что расходившегося молодца, между Москвой и им легло уже тридцать пять верст…

Через два дня он уже был дома».

То, что этот фестиваль будет особенным, никто даже и не сомневался. Сначала Самара, затем Байкал, и в завершение Иссык-Куль…

Какими вернутся оттуда наши отцы-основатели?

Ждали с нетерпением, с трепетом в душе. Что же будет?.. Как там? И что это за «воронежская благодать», о которой вспоминали Папа с Бородой в Звенигороде и Екатеринбурге? К тому же они так нахваливали воронежских ведьмочек…

«Воронежская благодать» не заставила себя долго ждать и опустилась на нас со всем своим размахом на первой же йоге… Солнце, река, поле, запах леса, тополя, стремящиеся ввысь, сносящее крышу необыкновенное, глубокое небо… Картинки идут с открытыми глазами… Улетаешь от одного взгляда внутрь неба…

Первая йога. Задержки. Картинки, состояния, вибрации, ощущения… «Не может быть такого, ведь мы только с поезда, на открытой полянке», – проносится мысль и уносится легким порывом теплого ветра… Затем все начинает блекнуть, появляется туман, белый, плотный, обволакивает все и вся… Нет ничего, только тишина… «А как же путешествия? – спрашивает кто-то внутри меня, – куда делось все, в чем я только что была?» И состояние обиженного ребенка подкрадывается в мягких тапочках, хочется сказать: «Верните мне конфетку, я ее еще не доела!» Вместо этого стою на задержке и наблюдаю за этим нечто. Оно уходит, обиженное непониманием… Возвращаются картинки… Озеро в легком утреннем тумане, водная гладь как зеркало, не могу насладиться открывшейся красотой…

Выходим из задержек… Папики комментируют, что на Иссык-Куле попали в Тишину… И это состояние будет нам показано еще не раз, а также и само чудесное озеро… На душе становится легче, что у меня еще не все потеряно и у меня еще будет возможность разглядеть и прочувствовать Тишину.

Йога после обеда была уже в зале. Погода так обрадовалась нам, что пошел дождь, наполнив воздух свежестью и прохладой. Ждем, что же будет в помещении? Описать происходящее невозможно. Улетела с первой же задержки…

Тишина… Она прекрасна, неповторима, необыкновенно красива… Если вы когда-нибудь в своей жизни видели дорогие кружева ручной работы, представьте их замысловатый рисунок, необыкновенные переходы, тонкость вышивки. Теперь вспомните узоры от мороза на стекле и как они блестят на солнце, добавьте красоту снега в лунный морозный день… Наложите эти картинки и ощущения друг на друга, придайте объем и реальность размера… Осталось добавить уютное, безмятежное состояние, белый перламутровый искрящийся свет, мягкость ощущений и легкость. Уберите из головы все: мысли, подмысли, внутренний диалог, звуки. Сердце не стучит, оно все наполнено тишиной. Ты вся наполнена этим состоянием, каждая маленькая клеточка – это кружево тишины, есть только тишина… Это и есть первое мое знакомство с Тишиной…