Унесенная скандинавским ветром - Яна Егорова

В доме уже было холодно, хотя под одеялом было очень тепло. Я растопила камин, благо дрова еще оставались. Мне очень хотелось пить, поставила чайник. Голова раскалывалась, во рту после ночных слез и прощания с жизнью все пересохло. Сколько будет еще спать человек, который вчера ворвался и сломал мою такую привычную жизнь мне неизвестно. Он спортсмен, по идее он привык вставать рано, но сейчас у нас с ним особенный период. Вполне возможно, настолько особенный, что последний.

За окном было еще совсем темно, так что я не могла видеть, насколько изменилась погода. Просто стало очень тихо. Если бы я не настолько была погружена в свои мысли, то обязательно задумалась бы о причинах возникновения этой тишины.

Я не задумалась. Ждала, когда закипит чайник и все перебирала и перебирала в голове всю свою жизнь. Хотелось позвонить домой. Я даже попыталась сделать это – связи не было. Электричество в доме было, а связи не было. Жалела, что не проверила наличие сети накануне. Выходит, пока мы не выберемся в город, своим позвонить я не смогу.

Стоило мне только подумать об электричестве, как лампочка на кухне моргнула несколько раз и потухла! Теперь свет шел только от камина и газовой плиты.

Решила, что ничего страшного не произошло – Халмар проснется, мы поедем в город. Вызовем… Вызовем такси? Как мы его вызовем? Ладно, рано паниковать. У него телефон дороже и подключение наверняка местное. Так что не все потеряно. Главное, чтобы его телефон не оказался севшим. В конце концов пойдем пешком. Здесь где-то должен ходить автобус или поезд. Хоть вчера я ничего подобного не видела, но было темно. Это вполне нормально.

Чайник закипел. Я прозевала момент, как засвистел свисток. Скорее всего Халмар проснется – свист был достаточно громким. В этой жуткой тишине. И темноте.

Я не стала выключать газ – пока он горел, осмотрела кухонные ящички в поисках свечей. Найдя одну довольно толстую, сразу зажгла ее и установила на столе. Как только выключила плиту – на кухне появился тот, кого я так ждала и из-за кого мои руки дрожали. Все еще.

– Доброе утро, – произнес Халмар.

Он не подходил ко мне. Похоже, мы оба это чувствовали. Эти несколько шагов от решения, которое приняли накануне вместе. В желудке все переворачивалось, есть не хотелось. Только пить. Меня откровенно мутило.

– Будешь чай? – спросила машинально.

– Да, спасибо.

Швед сел на кресло прямо за стол и наблюдал за тем, как я делала для него горячий утренний напиток.

– Я не готовила завтрак. Есть не хочется. Но если хочешь…

– Нет. Спасибо. Я тоже не хочу.

Поставила кружку перед ним. Он поймал мою руку:

– Не передумала?

– Нет. Мы сделаем это. Только…

– Только?

Я заглянула в мужские глаза. Мне померещилось, или в них промелькнула какая-то надежда? На что? Он думает, я откажусь?

– Только я не знаю, как мы доберемся до города. Мой телефон не принимает. Электричества, кстати, тоже нет. Здесь есть недалеко автобус или что-то, на чем можно добраться до города?

Разочарование. Сожаление… Что это было на его лице?

– Нет, автобуса нет. Здесь поблизости никакого транспорта и одна дорога до шоссе. Поезда тоже нет. В море на маленькой лодке сейчас тоже бессмысленно выходить.

Он поднялся:

– Я сейчас проверю связь на своем телефоне.

– А пешком если что мы не сможем добраться хоть до какого-нибудь сообщения?

– Не в твоей одежде, – бросил он, вернувшись от входной двери со своим мобильным в руках. Он нажимал на экран своего гаджета, но никакой реакции не последовало. – Нет, у меня тоже связи нет. Что ж…

Халмар положил телефон на стол и сел обратно на то кресло, с которого вставал.

– Подождем час-другой. Возможно, нам повезет и связь восстановят. Пьем чай.

– Пьем чай, – эхом ответила ему.

Повисла пауза. Мы оба сделали несколько глотков обжигающей жидкости.

– Как тебе спалось? – голос Халмара разрезал тишину.

– Тихо, – коротко улыбнулась. – А тебе?

Вопрос на вопрос. Пусть отвечает. Я не ждала особенных откровений, однако, судя по всему, преграды между нами были все еще сломаны – Халмар больше не отдалялся от меня и не отгораживался.

– Я очень давно ни с кем не спал. Мне было очень приятно тебя обнимать. Ты постоянно мерзнешь и очень мило прижимаешься во сне в поисках источника тепла.

– А ты можешь быть добрым, – констатировала я с сожалением.

– Почему ты решила, что я злой?

– Нелюдимый.

Он повертел кружку на столе.

– Я не привык к людям. Мне редко с кем интересно.

– Море лучше?

Он кивнул:

– Море лучше.

– Расскажи мне он нем.

– Ты же столько читала.

– Читала, но не видела. А ты видел.

Мы смотрели друг на друга без улыбки. Это был обычный разговор. Обычный разговор двух самоубийц, которые через несколько часов подпишут контракт об этом.

– Я хочу показать тебе его. Может быть поначалу ты немного испугаешься. А потом…

– Потом?

– Или полюбишь на всю жизнь или возненавидишь.

Мне было холодно сидеть одной. Какого черта? Это мои последние часы. Если повезет – дни. Я хочу делать только то, что хочется. А сейчас больше всего на свете мне необходимо человеческое тепло. Его тепло…

Я подошла к нему, поставила свою кружку рядом с его кружкой и села к нему на колено, украла короткий поцелуй, в котором не получила отказа. Уткнула лоб в его висок. Халмар обнял меня за талию. Я попросила:

– Расскажи о вашем первом знакомстве. Я хочу узнать его и увидеть твоими глазами.

– Ты и вправду…

– Да. Рассказывай уже, я слушаю.

Он поцеловал меня в плечо и негромко, неспешно стал рассказывать. Свои детские воспоминания. Как дед привез его в порт. Первая яхта… Первый взрослый выход в море. Первый раз оказался за бортом. Было лето и все же вода холодная. Ганнар смеялся над юношеской неловкостью внука, а тот хотел доказать, что на что-то способен. Мы проговорили больше часа, а может быть и больше. Уже переместились на диван, где Халмар полусидел, а я обнимала его, будто бы мы уже много лет были вместе.

Удивительное дело. Согласившись расстаться с жизнью, я с ней познакомилась. С Ерохиным у нас не было подобных моментов. Если мне хотелось нежности – он смотрел телевизор. Стоило обнять, он вставал и отправлялся к холодильнику за пивом. По дороге ругался с моей мамой, возвращался и отправлял меня к детям. Его раздражало в них все. Крики, смех, даже обычное дыхание.

– А теперь ты расскажи мне, как это любить море и жить без него. Я хочу узнать тебя, Вера. Расскажи о себе и о своих дочерях.