Дорогой Джим - Кристиан Мерк

— Мадам и еще одна мадам, прошу к столу, — повысила голос Ифе. — И предупреждаю, больше ни слова о каких-то ужасных убийствах — по крайней мере, пока мы не поедим. Вы меня слышали? — непререкаемым тоном объявила она. Я была абсолютно согласна. Сказать по правде, у меня не имелось ни малейшего желания обсуждать эту тему.

Однако не успела я вонзить зубы в аппетитный кусок мяса, как Рошин, окинув меня взглядом с головы до ног, внезапно заухмылялась.

— Сегодня ты просто сияешь, как медный грош, сестренка. Ну же — давай, колись!

— Помолчи, — прошипела я. Злиться на нее я не могла.

— На коротких волнах колоться, я угадала? — вмешалась Ифе. Надо же, какая догадливая… Вот что значит близнецы.

Рошин сморщила нос.

— Погоди, не так сразу. В зависимости от того, кого ты имеешь в виду. Финбара? Или того горячего парня из паба?

— Заткнитесь обе, слышите? — прошипела я, старательно пережевывая кусок мяса и пытаясь сделать вид, что сержусь. Но, по правде сказать, мне скорее было лестно. Ревность Финбара никогда не льстила мне так, как ревность обеих моих младших сестер. — Ладно-ладно, ваша взяла — да, он провел у меня всю ночь. Довольны?

— Ммм… Супер! Перепихнулись, значит? Сколько раз?

— Только одному Богу известно, я не считала, — вертя в руках тарелку, притворно серьезным тоном бросила я.

— Только Бога не трогай, ладно? — буркнула Ифе.

Отложив в сторону вилку с ножом, я выглянула в окно. Было еще достаточно светло, чтобы я видела силуэты деревьев, вырисовывающиеся на фоне неба. Интересно, на кого сегодня Джим станет ставить свои сети, гадала я.

— Сегодня вечером мне понадобится твой «мерс». Не возражаешь, если я его позаимствую? — спросила я, заискивающе улыбаясь Ифе. — Сегодня ведь воскресенье, верно? Плачу по двойному тарифу, идет?

— Нет проблем, — кивнула Ифе, пригладив «ежик» на голове.

— Что — неужели настолько хорош?! — пытаясь перехватить мой взгляд, завистливо присвистнула Рошин.

— Тебе и вполовину такое не снилось, сестренка, — проговорила я, стараясь избавиться от преследующего меня воспоминания о том кровавом месиве, которое осталось от лица Сары Мак-Доннел, а попутно пытаясь помешать содержимому моего желудка выплеснуться наружу.

Когда я припарковала одолженный у Ифе потрепанный автомобиль на стоянке, перед входом в «Старые мечи» уже стояла очередь.

Судя по всему, слухи о том представлении, которое накануне состоялось в нашем местном пабе, уже разошлись по округе, потому что в толпе жаждущих прорваться внутрь я заметила куда больше свеженакрашенных девичьих мордашек, чем заросших щетиной физиономий. Брона тоже была здесь: на этот раз она явилась не в форме и старалась держаться скромно — видимо, не хотела, чтобы ее заметили. Кроме нее, я насчитала еще по меньшей мере троих из нашего городка. Пока я стояла в хвосте очереди, медленно продвигаясь ко входу, перешептывание с каждой минутой становилось громче — по мере того, как вожделенная дверь становилась все ближе, возбуждение толпы нарастало. Девушки переглядывались. Я услышала что-то вроде «сексуальный» и «просто отпадный» и нисколько не сомневалась, что речь идет не о бармене.

Потом вдруг где-то за углом послышался хриплый рык — и головы всех, как по команде, повернулись в ту сторону.

Джим, если можно так выразиться, показал себя еще большим Шустриком, чем накануне вечером. Подъехав прямо к очереди, он притормозил, подмигнув — никому конкретно, а сразу всем вместе, — после чего невозмутимо припарковал свое великолепное чудовище под взглядами всех этих женщин, большинство которых годились ему если не в бабушки, то уж в матери точно. А они, разинув рты, не сводили с него глаз.

— Как дела, леди?

— Пришли послушать вторую главу, сынок, — зычно объявила краснощекая толстуха, пока две ее дочки, едва достигшие подросткового возраста, сверлили Джима взглядами, куда более взрослыми и искушенными, чем дешевая синяя тушь, которой обе подвели глаза.

— Рад это слышать. Через минуту буду к вашим услугам, — ухмыльнулся он, проталкиваясь через толпу, чтобы пробраться в бар. Ради этого случая Джим вырядился в свежую футболку, облегавшую его поджарое, мускулистое тело даже плотнее, чем та черная, которую я трогала накануне.

Спрятавшись за плечом долговязой тетки в дождевике, я молча следила глазами за Томо, следовавшим за ним по пятам, точно тень. Суровый помощник Джима из кожи вон лез, чтобы очаровать столпившихся у входа дам, однако ему с его мрачным, точно у восточного божка, лицом нечего было и думать тягаться с Джимом, так что вскоре полная фальшивой приветливости улыбка Томо сменилась уже знакомой мне кривой ухмылкой. Через минуту оба скрылись за дверями бара. Когда пару минут спустя двери распахнулись, чтобы впустить собравшихся, я услышала внутри хлопок, как будто кто-то открыл бутылку содовой.

Не знаю, как тебе это объяснить, но я постаралась отыскать себе местечко в самом дальнем уголке бара, в двух шагах от автомата с сигаретами. Рядом со мной уселись три девчушки, глаза их от возбуждения буквально лезли на лоб, а зрачки расширились, как будто они нанюхались кокаина. Низкий потолок ничуть не смущал собравшихся — вскоре я услышала, как Томо кашлянул, проверяя микрофон. Тот протестующе взвыл пару раз, но потом, похоже, смирился. В темноте я могла различить только контуры женских плеч да смутные очертания причесок тех, кто столпился у барной стойки. Я спрашивала себя, что мне мешает, черт побери, растолкать их локтями и сесть так, чтобы Джим мог увидеть меня. Глупо, конечно… Осознав это, я встала и принялась пробираться вперед.

И тут я увидела тетушку Мойру.

Она сидела за столиком возле самой сцены, в ушах у нее сверкали сережки в виде крохотных капель, те самые, которые она унаследовала после смерти моей матери. Похоже, она еще не забыла, как пользоваться губной помадой, — думаю, что не особо погрешу против истины, если скажу, что в своем коротеньком летнем платье и на высоченных каблуках она выглядела как грубая пародия на мадам Баттерфляй. Я поспешно юркнула в свой уголок, съежилась на стуле и на всякий случай пониже опустила голову. Было что-то в ее позе, отчего в моем сердце вдруг шевельнулся страх — да, мне, конечно, хотелось снова увидеть Джима, но я отнюдь не стремилась к тому, чтобы свидетелем нашей встречи стал кто-то из членов моей семьи. Мне уже доводилось видеть, на какие безумства способна наша тетка, — достаточно вспомнить, как Мойра пыталась произвести впечатление на Гарольда. Однако сейчас в ее лице проглядывала какая-то суровая непреклонность, недоступная моему пониманию, и это мне почему-то очень не понравилось.

За мгновение до того, как Джим, словно проверяя свою власть над аудиторией, обвел взглядом комнату, тетка Мойра, привстав, повернула голову. Я попыталась пригнуться — но опоздала. Глаза, порой до ужаса напоминавшие мне глаза покойной матери, впились в мое лицо. Она не улыбнулась, нет, она смотрела на меня в точности как боксер-профессионал на своего соперника перед решающей схваткой. Ты или я, говорил этот взгляд. Ни одна из нас не проронила ни слова.