Орхидея в мотоциклетном шлеме - Дмитрий Лекух

Знаете, наверное, как такие встречи обычно проходят?

Ну тогда — не буду пересказывать.

И ваше время сэкономлю, да и свое тоже.

Часа два так просидели, потом он закурил сигару и бросил на меня испытующий взгляд.

— Вижу, — говорит, — не удивился ты моему приглашению?

Я только плечами пожал.

— А чему тут удивляться-то?

Он пожевал сигару.

— Странный, — говорит, — ты человек, Дим. Я тут справки навел — ты в порядке, бизнес у тебя нормальный, а общаешься — хрен пойми с кем. Одни маргиналы…

Тут я сам закурил.

Не сигару, хотя и хотелось.

Обычную сигарету.

И — даже протрезвел слегка.

— Ты это, — говорю, — к чему? К тому, что «на вершины» на ваши не рвусь? Так мне здесь удобней. И дерьмом поменьше воняет. А денег всех в этой жизни — не заработаешь. Да и стремиться к этому, старичок, даже не глупо. Пошло…

— Ты это давно, — спрашивает, — для себя решил?

— Давно, — киваю.

— А почему, интересно?

Я задумался.

— Да хрен его знает, — наконец отвечаю. — Наверное, потому, что всю жизнь отличался повышенной брезгливостью. Да и неприхотлив я, сам знаешь. До сих пор самое любимое блюдо — пельмени с черным хлебом. И со сметанкой. Жалко — нечасто себе позволить могу, живот расти начинает. Вот и жру суши всеразличные…

— И только поэтому?

— Да нет, — решаюсь, — не только. Я же тоже… карабкался. Пока не понял, что в процессе этого, прости Господи, «подъема» — теряю все подряд. Книги, друзей, жену. Себя, в конце концов…

— И — решил остановиться? — прищуривается.

— Да нет, — фыркаю, — решил идти в другом направлении.

Он голову к левому плечу наклонил, глянул исподлобья.

— И в каком, интересно?

Я хмыкнул.

— А вот это, — говорю, — Илюх, тебя — ну совершенно не касается. Этот путь — только мой. А тебе, если решишься, — придется свой искать. Собственный…

Он погрустнел, плеснул нам обоим коньяка, раскурил потухшую сигару.

— Вот как, значит, — вздыхает.

— Именно так, — хмыкаю.

Помолчали.

Потом — чокнулись.

— А о жене моей что думаешь? — спрашивает.

— Ничего не думаю, — отвечаю. — Что мне о ней думать? Это — твоя головная боль. Не моя. Хотя и удивляюсь слегка.

— Чему?

— Да всему, — жму плечами. — Выбору твоему, в частности. Мы, честно говоря, когда Нелька тебе позвонила, думали — сейчас та-а-акой задрот приедет. Ботаник. В очках и шарфике…

— А приехал я? — смеется.

— Приехал ты, — соглашаюсь.

Он хлебнул еще коньяка и неожиданно — посерьезнел.

— Просто я ее люблю, понимаешь? — говорит.

— Понимаю, — вздыхаю, — очень хорошо понимаю…

— Почему? — удивляется. — Меня обычно уж в этом-то — точно никто не понимает…

Я помолчал.

Разлил остатки коньяка по бокалам.

Закурил.

— Пошел ты, — говорю, — в жопу, Илья Владимирович. Очень я даже неплохо тебя понимаю. Даже чересчур хорошо. Потому что в зеркало каждый Божий день смотрюсь. Вот и понимаю…

Хмыкнули.

Помолчали.

А потом он снова вздохнул — эдак протяжно — и к моим сигаретам потянулся.

— Слушай, Димыч, — говорит, — а давай нажремся. Как в студенческие времена. В хлабудень. И будем за жизнь разговаривать. Всю ночь. Помнишь, умели же?

Я губами пожевал, на часы глянул. А фигли, думаю…

— Предложение, — говорю, — принимается. Есть у меня тут на примете одно местечко, где до сих пор чебуреки правильные готовят. На вынос. Как при Союзе. Ты уж и вкус такой забыл, наверное. Тут недалеко, на Маросейке. Сейчас водки в «Седьмом континенте» возьмем, да и поедем. Главное — пластиковые стаканчики не забыть купить.

— Замётано, — радуется. — А потом куда?

— А потом, — отвечаю, — уж как-нибудь, да определимся…

Я уже собирался уходить с работы, когда она позвонила мне на мобильный.

— Дмитрий? — спрашивает.

— Он самый, — отвечаю.

— Мне очень нужно с вами поговорить.

Замечательно, думаю.

Вот так все просто.

— А вы, собственно, кто?! — интересуюсь. — И в чем предмет разговора?

Молчание.

Долгое.

Я уже собирался трубку положить.

— Меня зовут Лика, — говорит.

И — снова тишина.

Тоже молчу, потом не выдерживаю:

— Это, — говорю, — замечательно, что у вас такое красивое имя. Но я-то здесь при чем?

— Я же уже, кажется, объяснила, что мне очень нужно с вами поговорить, — удивляется.

— Хорошо, — говорю. — Просто чудесно. Чудесно то, что вам нужно со мной поговорить. А мне это нужно, как вы думаете?

Задумалась.

Потом честно выдавила:

— Не знаю…

Совсем хорошо.

Просто — зашибись.

— Спасибо, — говорю, — за откровенность, Лика. И — всего доброго…

— Подождите! — кричит.

Жду.

Чувствую — с мыслями собирается.

Может, правда, что-то серьезное?

— Мне, правда, очень нужно с вами поговорить. Вы кафе «Готти» на Тверской знаете?

— Знаю, — говорю. — Как же не знать. Это рядом с «Жак де Санж»? Я там, простите, стригусь…

— Да-да-да! — радуется. — Давайте там встретимся? В любое удобное для вас время.

— Тогда — через полчаса, — говорю. — Успеете? И у меня будет очень немного времени…

— Успею!

Ни фига себе, думаю.

Делать нечего, поехал в «Готти».

Не нравятся мне, если честно, такие кафе.

Какие-то они — искусственные, что ли.

Даже самые вкусные пирожные выглядят так, будто сделаны из целлулоида.

И публика соответствующая.

Я б его и вовсе не знал, как и большинство так называемых «модных мест». Просто стригусь рядом. В том самом «Жак де Санж».

У меня волосы сложные, «своего» мастера заводить — лень, а эти ребята ниже определенной планки никогда не опускаются.