Руна смерти - Олег Курылев

— Что вы о нем думаете? Псих или прикидывается?

— Пока трудно сказать. Скорее всего, первое, но…

— Только не увлекайтесь своими психологическими опытами. Полно и другой работы. — Сняв трубку и набирая номер, Цибелиус продолжал: — Человек, Ротманн, штука сложная, но у нас сейчас нет времени разбираться во внутренних причинах и мотивах поступков. Приходится принимать решения по совершенным действиям… Алло! Кто говорит? Почему не представляетесь?..

«Да, — подумал Ротманн, — человек сложен и часто проявляется с совершенно неожиданной стороны. Взять хоть самого Цибелиуса…»

Он вспомнил, как около месяца назад наблюдал своего шефа в несколько непривычной обстановке. Это было в середине сентября. В морской школе в честь назначения нового начальника устроили прием. Чествовали капитана первого ранга Вольфганга Люта, только что назначенного на эту адмиральскую должность Деницем. Собрался, если можно так сказать, весь цвет высшего фленсбургского общества. Кроме моряков в числе приглашенных была верхушка городской администрации, партийное руководство, производственники, чины полиции и военные. Приехал из Киля гауляйтер с женой. Прибыл и считавший себя другом и одновременно покровителем прославленного капитана Артур Грейзер — имперский комиссар обороны одного из гау, еще недавно призывавший к полному истреблению поляков как нации. Были здесь и представители тайной полиции — Цибелиус, Ротманн и уже водивший дружбу с Лютом Юлинг.

Стоя в сторонке с сигаретой в руке, Ротманн рассеянно наблюдал за прохаживающейся публикой. Он впервые попал на светский раут и думал, что надо, наверное, с кем-то поговорить на светскую тему, но не знал с кем. Вдруг он заметил некоторое скопление людей, в основном дам, и, приглядевшись, не поверил своим глазам: центром их внимания был… Цибелиус! Этот ворчун и грубиян чем-то привлек нескольких фрау из высшего света, пускай и местного значения.

Ротманн сменил сигарету на бокал шампанского и бочком приблизился к говорившим. Речь шла о драгоценностях.

— Вот эта грань называется табличкой, мадам, — говорил подвыпивший Цибелиус, тыча пальцем в висящую на груди толстой дамы брошь. — А там, снизу, пардон, в глубине оправы — колета. Они имеют очень важное значение… Э… Как бы это поточнее выразиться. Ну, в общем, чтобы ваш бриллиант стал настоящим бриллиантом, а не просто шлифованным алмазом.

— Откуда же, господин Цибелиус, вы так хорошо разбираетесь в женских украшениях? — спросила одна из присутствующих.

— А при чем здесь женские украшения? — удивился оберштурмбаннфюрер. — Драгоценный камень — это прежде всего драгоценный камень, а уж потом чье-то украшение. А может, вовсе и не украшение, а свидетельство доблести. Посмотрите на бриллианты капитана, — Цибелиус покрутил головой в поисках виновника торжества, — те, что на его дубовых листьях и мечах. Это, по-вашему, тоже женское украшение? — И он громко захохотал, довольный своей шуткой.

«Да, светский лев из нашего шефа ни к черту, — подумал Ротманн и отошел в сторонку. — Однако откуда же он действительно так хорошо разбирается в ювелирных тонкостях?»

О том, что руки его шефа были в крови до подбородка, он не сомневался. Быть комендантом одного из лагерей Берген-Бельзена, а Ротманн представлял, во что превратились немецкие концлагеря за десять прошедших лет, и при этом остаться добрым дяденькой невозможно в принципе.

Как только Иоахим Цибелиус оказался во Фленсбурге, он сразу же стал прикидывать, из чего здесь можно было бы извлечь хоть какую-то пользу. Просмотрев список подследственных в подвалах их конторы и в маленькой местной тюрьме со странным названием «Каменный цветок», он остался разочарован — одна шваль. А ведь когда всё закончится, пенсию ему платить не будут. Значит, нужно продолжать создавать личный пенсионный фонд. Да и страсть к коллекционированию камней поглотила его настолько, что месяц, в течение которого он не приобрел ничего нового, он считал безвозвратно потерянным и даже просто вычеркнутым из жизни. Но для того, чтобы приобретать, нужны были деньги.

Еще на приеме в морской школе он приметил одного типа в штатском и из разговора понял, что это начальник какого-то производства. Подозвав Юлинга, который по долгу службы общался с тутошними заводчиками, он узнал, что это Стефан Шнагель — начальник одного из цехов «Нордзееваффенфабрик». Цибелиус тут же попросил их познакомить. Повидав на своем веку немало прохвостов, он хорошо разбирался в людях такого сорта. Этот был явно из их числа, и они сразу поняли, что при определенных обстоятельствах могут быть друг другу полезны.

Для Шнагеля дружба с шефом гестапо была просто манной, свалившейся прямо с небес на его плешивую голову. Он уже прикидывал, с кем и как из своих знакомых посчитается за нанесенные обиды, кому перестанет подавать руку, а с кем перейдет на «ты». Ведь у него было что предложить оберштурмбаннфюреру, он только хотел понадежнее удостовериться, что не ошибся в нем.

Однажды вечером они сидели в одной из престижных городских пивных.

— Так на чем всё-таки ты греешь лапы? — спросил Цибелиус подвыпившего уже Шнагеля.

— Какие лапы, Ёхим? — в неофициальной обстановке они были уже на «ты». — Если бы я делал тушенку или лекарства, их можно было бы потихоньку поставлять на черный рынок. Но я шлепаю каски. А кому, скажи мне, они нужны, кроме солдат?

— Да ладно каски, а то я не знаю, что на подшлемники идет первоклассная кожа. А краска?

Шнагель только махнул рукой.

— Всё это мелочь, рисковать из-за которой своей задницей даже глупо. — Он немного помолчал, испытующе глядя на оберштурмбаннфюрера. — Уж если рисковать, то… по-крупному.

— Говори.

Шнагель допил свою кружку и заказал новую.

— Ладно, слушай. Главный расходный материал у нас — это стальной лист толщиной 1, 25 миллиметра. Между прочим, очень дорогая сталь. Марка 512.

— Ну?

— Ну так вот. Есть у меня один знакомый из «Рейнметалла», у которого целый вагон такого листа — 50 тонн. И он готов продать его дешевле обычного.

— Почему?

— Потому, что он не совсем соответствует марке 512. Его накатали с какими-то там нарушениями, короче говоря — брак. Из него нельзя штамповать ни кастрюли, ни каски — ничего, что требует глубокой вытяжки. Сталь рвется, понимаешь?

— Ну и на черта тебе тогда такой лист?

— Слушай дальше. — Совсем опьяневший Шнагель поманил Цибелиуса поближе и зашептал: — Есть у меня еще один хороший знакомый, почти родственник. Он сидит в отделе распределения военных заказов у Шпеера. Так вот он может сделать так, что мы перестанем получать заказы на каски. Начнем штамповать что-то другое, например какие-нибудь ящики или контейнеры. Я, кстати, недавно слышал о чем-то таком. Ну, неважно. Важно, что на такую штамповку этот лист вполне сгодится. Хотя его на это дело, конечно, не пустят. Короче говоря, есть возможность официально закупить эту сталь по обычной цене, после чего тот тип из «Рейнметалла» выплатит нам 50 тысяч рейхсмарок, а мой родственник направит новые заказы на стальные шлемы в другое место. — Шнагель откинулся на спинку стула. — Ну, что скажешь? — он ждал ответа, заметно покачиваясь.