Сеятель - Владимир Поселягин

Слово чести я выделил интонацией, и ее уловили. Император, откинувшись на высокую спинку стула, сложил перед собой руки домиком, играя пальцами, и вдруг спросил:

– Ваши условия?

– Да нет у меня никаких условий, ваше императорское величество. Мне это все просто не нужно.

– И все же?

– Ну-у… – Я действительно задумался. – Для начала дайте слово, что после окончания войны меня отправят в отставку – продолжать служить в мирное время я не хочу. Планы мои на будущее вы знаете. Принимать под командование «Рюрик» я не желаю, с ним каши не сваришь, тот пригоден только для охранной или дозорной береговой охраны. Машины изношены, часто выходят из строя, для рейдов крейсер не годится, для линейных боев тоже. Балласт на ногах Тихоокеанской эскадры! Это я, конечно, сильно преувеличил, но выпускать «Рюрик» в море можно только с сильным прикрытием. Я даже готов командовать морской пехотой, если будет приказ ее сформировать, но не этим старичком. У меня есть идея по высадке десантов на территории Японии. Не для захвата, для запугивания. Ну и действия в составе Тихоокеанской эскадры, блокированной японцами во Владивостоке, не по мне. Вот работать автономно, устраивать рейды по коммуникациям японцев – это, на мой взгляд, именно то, что нужно. И десанты можно высаживать.

– Балтийский флот под командованием контр-адмирала Рожественского формирует эскадру, которая готовится выйти на помощь Тихоокеанскому флоту. Японцы будут биты.

– Если англичане не вынудят вас пойти на переговоры о перемирии. В этой войне они, несмотря на нейтральную позицию, играют на стороне японцев и зарабатывают на этом огромные деньги. Им поражение Японии как кость в горле, и они его не допустят.

– Сейчас мы говорим не об этом. В состав формирующейся эскадры входят новейшие броненосцы типа «Бородино». Капитан «Императора Александра Третьего» уже полгода просит об отставке по состоянию здоровья, он действительно болен. Я предлагаю вам принять командование этим броненосцем. Что вы сейчас скажете?

– Неожиданно! – Я был действительно удивлен.

А вот морской министр с возмущением в тоне сказал:

– Ваше императорское величество, это не по правилам!

– Война меняет правила, Федор Карлович. Так что скажете?

– Заинтересовали. Но я все равно не понимаю вашего такого интереса именно к моей персоне. Сказать откровенно, на флоте хватает офицеров, которые гораздо лучше и опытнее меня.

– Офицеры Тихоокеанской эскадры отказались подчиняться приказам, пока вас не вернут обратно. Команды кораблей также отказываются выходить в море. Прошел слух, что вас убили, и в этом замешаны власти Дальнего Востока и командование эскадрой. Именно поэтому эскадра стоит во Владивостоке и не выходит в море дать бой японцам.

– Именно поэтому меня пригласили к вам во дворец, швырнули в лицо документы и ордена – мол, на подавись, и пинком собрались отправить обратно во Владивосток? Как-то это некрасиво смотрится со стороны…

Николай встал, поправляя форму офицера лейб-гвардии, и, глядя мне в глаза, сказал:

– Императоры тоже подвластны эмоциям, и ваши действия, а также бегство очень сильно мне не понравились. Сейчас я у вас прошу прощения за это. Во дворце будет организован бал, я покажу свое расположение к вам перед народом, будет торжественно проведено награждение, все это будет освещено в прессе. Добавлю, что все ваши просьбы меня устраивают.

– Прежде чем я дам ответ, позвольте вопрос? Нужно кое-что уточнить.

– Задавайте.

– Когда выходит эскадра Рожественского?

– Это секретная информация, но вы должны знать. Через две недели. Не все готово к выходу. Ваш будущий броненосец полностью готов.

– Ясно, ваше императорское величество. Две недели – это слишком большой срок. Я готов принять под командование броненосец, но прошу выпустить корабль через четыре дня. Добравшись до Японии, я устрою рейды по ее коммуникациям, не заходя во Владивосток. Для такого похода мне нужен угольщик с хорошим углем, два транспорта обеспечения с припасами и снарядами, войсковое судно, полк пехоты на нем для десанта и желательно для усиления пару миноносцев класса «истребители». Если все это будет, то, действуя автономно и не заходя в Владивосток, я смогу усилить действия корабля на коммуникациях Японии.

– Идти одному через Атлантику и Тихий океан опасно. О вас сообщат и перехватят.

– Не думаю, – улыбнулся я. – Я планирую идти через Северный Ледовитый океан и через месяц окажусь в Японском море. Бункеровку я тоже считаю.

– Но это слишком опасно! Не зная пути, можно застрять во льдах, – удивился император.

– Как же мне повезло, что такой маршрут я знаю и смогу провести корабли по этому пути.

Я действительно там бывал и знал те воды, так что этот авантюрный план, на мой взгляд, вполне рабочий. Я был уверен, что император откажется, слишком многого я просил, наглел без меры. Однако тот меня удивил. Посмотрев на морского министра, Николай спросил:

– Что вы думаете по этому поводу?

– Этот мальчишка слишком много на себя берет, ваше императорское величество! – вдруг взорвался тот.

А я еще думал, чего это он медленно краснеет – а тот в бешенство приходил. Министр еще что-то хотел выкрикнуть, остальные благоразумно молчали, но император остановил его жестом руки и обратился ко мне:

– Ваши условия меня устраивают. За четыре дня успеете?

– Если палки в колеса ставить не будут, то да.

– Не будут, это я могу вам твердо пообещать. Завтра получите приказ о вступлении в командование кораблем, документы будут приготовлены, а сейчас можете идти. Да, бал завтра, как и награждение. Вам пришлют приглашение.

– Всего хорошего, ваше императорское величество. – Слегка поклонившись, я покинул кабинет, и на пролетке меня доставили в номер.

Гвардейцы отбыли, а я, вздохнув, отправился за покупками. Форму заказывал, парадную и повседневную, согласно моему новому званию. Парадную портной пообещал справить к утру, остальное чуть позже. Ну и дальше закупался. Пару ящиков вина купил, мало ли, угощать кого придется.

Эти пять дней перед выходом пролетели очень быстро. Было награждение во дворце, и прямо в бальном зале, при столпотворении гостей я получил патент на новое звание и ордена, приказ о назначении на корабль. Кстати, на балу, к моему удивлению, оказались и родители Александра, да еще младший брат и сестра. Средний находился в пехотном училище, первый курс закончил, ко второму готовился. В летних лагерях сейчас. Алексеевы смогли выгадать время и подойти ко мне, и я мысленно скривился. Еще их тут не хватало. В общем, родители попросили прощения, на которое ответ так и не получили – я смотрел на них как на пустое место, а вот с братом и сестрой общался охотно и приветливо. В общем, тут и дурак поймет, что прощать я их не намерен, а дураками они не были, как-то скуксились, явно огорчились. Ничуть их не жалко, сами довели все до такой ситуации.