Лилии над озером - Роксана Михайловна Гедеон

куда-то еще. Я не знаю этих мест. Была стычка на лорианской дороге. Повторяю, идти мне больше некуда…

Он говорил с трудом и едва стоял на ногах. Можно было заподозрить, что он ранен. Я заколебалась.

- Кто владеет замком? - теряя терпение, снова спросил он. - Черт вас дери! Я два дня провел в седле!

- Скажите лучше, кто вы такой?

Неожиданно для всех Аврора бросилась вперед. Я смотрела на нее, крайне удивляясь ее виду. Она, казалось, вся затрепетала, глаза её сверкнули. Топнув ногой, девушка возмущенно воскликнула:

- Разве вы не видите? Да это же граф де Буагарди! Отоприте ворота!

Выяснять, каким образом граф оказался здесь, мы из-за закрытых ворот не стали. Я верила Авроре на слово. Два бретонца вынули тяжелые бревна из засовов и поддержали непрошеного гостя. Я вгляделась в его лицо. Это действительно был граф.

- Вот как? - спросил он, попытавшись галантно поклониться. - Госпожа дю Шатлэ? Мог ли я думать, что…

- Ему надо помочь! - вскричала Аврора. - Он же ранен!

Она прежде других заметила это. Свет факела выхватил из мрака левую руку Буагарди - она словно обвисла. На землю с рукава темными каплями падала кровь. Смуглое лицо графа сейчас было бледно. Зажимая рукой набухший от крови рукав, он насилу выговорил:

- Там, на лорианской дороге, - мои люди… Они почти все мертвы, но некоторым еще можно помочь. Остальных следует похоронить. Была стычка, мадам. Мы сохранили груз, но не дошли до места… Пошлите людей за раненными. И груз надо спрятать, он слишком ценен. Я знаю, вы не откажете…

- Груз? Какой груз?

- Английское оружие. Много ружей, порох…

Я не могла забыть о том, что мучило меня больше всего и, почти не слушая Буагарди, спросила:

- Ради Бога, граф… с моим мужем все в порядке?

Он, кажется, попытался улыбнуться и хотел успокаивающе кивнуть в ответ, но не успел. Ноги его подогнулись, и он упал в обморок, вызванный, вероятно, потерей крови. Бретонцы поддерживали его под руки и вопросительно поглядывали на меня.

- Да что же ты стоишь, мама? - в ужасе спросила Аврора. - Прикажи что-нибудь делать! Он умирает!

Я взглянула на нее. Ее просто била дрожь. От тревоги за графа или вообще от вида крови, к которому она не привыкла? Понять было трудно. Я сделала жест рукой:

- Несите графа в дом! Брике… где Брике?

- Я здесь! - раздался голос из толпы.

- Брике, дорогой мой, постарайся найти доктора. Или повитуху какую-нибудь. Этого никто не сможет сделать, только ты.

Потом, ласково коснувшись щеки Авроры, я ободряюще прошептала:

- Успокойся. По всей видимости, его рана не опасна.

Она повернула ко мне бледное, как мел, лицо и одними губами произнесла:

- Мама, я же… я же, кажется, люблю его.

2

Мои люди, отправленные на лорианскую дорогу, доставили в Сент-Элуа на двух телегах тела девятерых мертвых шуанов и трех раненых. Был и еще один - его не задела ни одна пуля, и он оставался с товарищами, пока граф ездил за помощью. Этот шуан пригнал во двор нашего замка тяжело нагруженную повозку. Когда Селестэн по моему требованию сорвал с повозки покрывавшее груз промасленное полотно, мы увидели добрую сотню отличных ружей английского производства, пять бочонков пороха и ящик, набитый крупными золотыми монетами, в которых я опознала испанские пиастры - мне приходилось их видеть во время пребывания на Мартинике.

- Иисусе! - не сдержал удивления Селестэн. - Вот это поклажа!

- Да, - протянула я. - Тянет на немедленный расстрел и сожжение замка, если о таком узнают синие!

Я поняла, что надо будет побеседовать с Буагарди на предмет того, что Сент-Элуа - не место для перепрятывания подобного груза. Рана его была не опасна. Брике не нашел доктора, но последний не так уж был и нужен: при должном уходе граф поправится сам уже через неделю. Правда, он потерял много крови и потому был слаб. Но, даже ослабевший, он не терял своего неизменного чувства юмора и оставался таким же насмешником, как и прежде. Это позволяло мне не затягивать с разговором.

Аврора в точности повторяла роль, которую исполняла я три месяца назад. Из барышни аристократического воспитания она на несколько дней превратилась в сестру милосердия. Повязав фартук, она ухаживала за ранеными наравне со служанками: подавала пить, перевязывала, умывала, пыталась приободрить. Она распределяла свое внимание между ними вроде бы равномерно, не выделяя особо Буагарди, тем более, что рана его была легка, и со стороны это казалось просто роялистским рвением девушки. Шуаны полюбили ее и называли почтительно - «наша милая мадемуазель д’Энен». Но я догадывалась, что подобное рвение вызвано не столько роялизмом, сколько желанием подольше побыть подле графа, не вызывая при этом пересудов.

А для меня эти дни были необыкновенно тревожными. Маленький отряд Буагарди был разбит синими солдатами из войск генерала Тапинье и не довез груз до места. Это значило, что синие бродят поблизости и, возможно, их больше, чем я себе представляла. К тому же, я слышала, что генерал Эдувилль, командующий республиканскими войсками в Бретани, активно пытается подавить шуанское восстание и проявляет при этом неожиданную изобретательность. Что же будет, если пойдут слухи, что я приютила шуанов и прятала у себя английское оружие? Ах ты Господи! Мне совсем не хотелось снова попасть в тюрьму, да и вообще быть лично во что-то замешанной. Своими опасениями, увы, я ни с кем не могла поделиться, разве что с Маргаритой. Остальные сочли бы меня недостаточно пламенной роялисткой.

Вдобавок у меня был еще один повод для беспокойства. Я вменяла себе в обязанность наблюдать за Авророй. Глаз с неё не спускать. Мне вовсе не хотелось, чтобы она сбежала с графом или получила сомнительную репутацию его любовницы. Доверять Буагарди я не могла - слишком длинный шлейф побед числился за ним. Да и вообще мне казалось, что Аврора заслуживает более спокойной участи. Что мог ей предложить граф даже в лучшем случае? Разве что титул и весьма незавидную судьбу супруги врага Республики. Но ведь он даже этого не предлагал, ибо пока и речи не было о браке.

Однажды, проходя мимо комнаты, где лежал Буагарди, я заметила, что дверь туда не совсем плотно прикрыта. Я заглянула. Аврора, видно, как раз принесла графу поесть и ставила поднос рядом с постелью. Граф взял ее за руку. Она не