В крепких руках графа - Энн Летбридж

Почувствовав перемену настроения, он недовольно вздохнул.

— Все пошли играть в бильярд. Даже миссис Хэмптон. Я пришел узнать, не хотите ли вы присоединиться. По правде говоря, я думал, они придут сюда после ужина. — В его голосе сквозили недовольные нотки, будто они испортили его план. С чего вдруг он захотел, чтобы домочадцы собрались в библиотеке, как дружная семья? Семья, о которой она всегда мечтала. Когда-то давно. Все, что ей хотелось сейчас, — вернуть работу. Вести уроки. Зайти снова в класс к девочкам.

Граф вручил ей книгу и стал бродить вокруг полок, скользя взглядом по корешкам. У него был беспокойный вид, словно не хватаю воздуха. Разве можно углубиться в чтение, когда рядом мечется граф, как лев в клетке? Ни на минуту не расслабиться.

Возможно, ему не терпелось поиграть в бильярд, но, чувствуя себя обязанным следить за ее состоянием, он не решался покинуть библиотеку. В таком случае ему лучше уйти. К своему удивлению, Мэри ощутила легкое разочарование. Неужели она хочет, чтобы он остался? Конечно нет.

— Мне нравится сидеть здесь и читать. — Она намеком давала понять, что разрешает ему уйти. Опустила взгляд в маленькую книжицу и пролистала несколько страниц. Книга была написана от руки и содержала зарисовки аббатства. На рисунках оно заметно отличалось от того, что представляло собой сейчас. Страницы были старыми и пожелтевшими. Пергамент? В конце книги обнаружилось некое подобие карт. Она быстро перелистала страницы до середины книги, очень хотелось рассмотреть карты, но в присутствии графа она не решилась.

— Считаете себя синим чулком, мисс Уилдинг? — лениво протянул он, не отрывая взгляда от книги, которую только что снял с полки. — Мэри Уолстонкрафт. — Он показал ей книгу. — Уверен, вы читали ее произведения.

— Зашита прав женщин? На удивление смелое произведение.

Граф, не отрываясь, смотрел на Мэри, у нее создалось впечатление, что он обдумывает ответ.

— Значит, вы с ней согласны?

— По многим вопросам. — Она спустила ноги на пол и повернулась к нему лицом. — Почему бы девушкам не начать получать образование наравне со своими братьями? Не каждой леди суждено стать женой или матерью. Даже выполняя свои обязанности, женщина может внести неоценимый вклад в семью.

— Вижу, вы искренне верите в свои убеждения.

С жаром, с которым она ответила на вопрос, Мэри всего лишь вызвала его насмешку. Вместо того чтобы направить разговор в более непринужденное русло, решила не отступать, чтобы лишний раз не доставлять ему радость.

— Почему нет? Если для меня это важно.

— По вашему мнению, женщине не следует страдать от избытка чувств. А вы не рассматриваете любовь как обязательное требование для вступающих в брак?

Ей показалось или он сделал предложение? Сердце болезненно сжалось.

— В основе брака должен лежать здравый смысл. — Мэри густо покраснела, считая это правдой лишь отчасти. Как бы ни стремилась она верить доводам рассудка, сердцу хотелось нечто большего, чем просто дружба и привязанность.

В юности она жаждала влюбиться. Теперь же стала одной из тех, в кого мужчины не влюбляются. Не успела она смириться с этой мыслью, как в сердце вновь разгорелись бурные чувства. Разбередив старые раны, она ощутила обиду.

— А сами вы что думаете, милорд? — Мэри перешла в атаку. — Вы должны жениться и произвести на свет наследника.

Граф поменялся в лице. Ей не удалось угадать, что творилось в его душе.

— Дела не оставляют мне времени на ухаживания. К тому же у меня есть наследник.

— Джеффри.

Граф кивнул.

Мэри вспомнила его клятву, когда он говорил, что на нем род Бересфордов закончится.

— Значит, он позаботится о новом поколении Бересфордов? Ваш дедушка был бы доволен. — Защищаясь от его нападок, она нанесла ему незаслуженный укол.

— Этому не бывать.

Бейн говорил с такой уверенностью, что Мэри удивленно распахнула глаза.

— Вы не можете утверждать, что он, никогда не женится и не заведет детей. — Если, конечно, он тоже не надумал с ним расправиться. Одна только мысль заставила Мэри содрогнуться от ужаса. Граф вполне мог на это пойти. — Редко встретишь мужчин, которые собираются остаться холостяками, — тихо произнесла она.

— Вы против замужества?

— Я не собираюсь выходить замуж, но другим женщинам такой участи не желаю.

— Вы верите в выбор? — серьезно спросил он, словно это имело для него большое значение.

— Да.

— Вы знаете, что ваш отец был священником?

Мэри ахнула в изумлении.

Оправившись от секундного шока, Мэри глубоко вдохнула.

— Могу я узнать, что вам еще известно, сэр? — Мэри поразилась собственному спокойствию, ибо сердце стучало так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди.

Граф пожал плечами:

— Это никак не поможет нашему положению.

Его интересует только завещание.

— Милорд, мы говорим о моей семье. — Как редко она упоминала эти слова — «моя семья». Как могут они заводить разговор о семье, если ни у кого из них ее нет. — Я имею право знать все, что вам известно.

— Как вам будет угодно. Лорд Темплтон выяснил, что шансы на то, что мы с вами родственники, ничтожно малы.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — смутилась Мэри.

— Мы немедленно покончим с этим фарсом.

Мэри замерла.

— Существуют законы родства, мисс Уилдинг. — Граф пододвинул стул и сел напротив очага. Выражение его лица было задумчивым, однако игра теней и отблески пламени придавали ему несколько угрожающий вид. — Вы должны знать: чтобы мужчине и женщине вступить в брак, их родство должно быть как можно более далеким.

Вступить в брак. Опять он завел этот разговор. Щеки Мэри запылали, но граф смотрел на огонь и, к счастью, не видел реакции, которую произвели на девушку его слова.

— Я, конечно, знаю. — Мэри могла гордиться собой, совладав с чувствами и не показав эмоций, будто разговор ничем не отличался от научной дискуссии. — Вы решили подчиниться воли покойного деда? — Неужели в этом причина всех его расспросов? Он, вероятно, присматривается к ней, хочет понять, какая из нее получится жена. Мэри затаила дыхание.

Граф оторвал взгляд от пламени и посмотрел на нее. По его всегда бесстрастному лицу пробежала тень тоски и одиночества. Чувства, которые всегда находили отклик в ее сердце.

— Подчиниться? Вот как, значит, вы это называете. — Усмешка в первую очередь была адресована ему самому. — Не хотите разобраться в истинной природе вещей? Я был бы дураком, если бы подчинился. — Бархатный голос опустился до тихого шепота. Он вызвал в Мэри новый порыв чувств, неподвластных здравому смыслу.