Куриный бульон для души. Найди время для себя. 101 история заботы о себе и поиске баланса - Эми Ньюмарк

Каждую среду я созваниваюсь по Zoom с двумя своими сестрами. Разумеется, это нельзя сравнить с настоящими объятьями, но даже такое общение приносит радость. И еще я обнаружила в Сети группы людей, которые разделяют мои интересы, и присоединилась к ним. К счастью, многими технологиями современного мира могут овладеть даже пожилые люди.

Работая в онкологическом отделеним, я всегда советовала родственникам пациентов заботиться о себе.

– Что произойдет с вашим близким, если и вы заболеете? – спрашивала я.

При этом сама я никогда не следовала своему же совету.

Теперь я поняла, что нельзя налить воду из пустого сосуда. Забота о себе – не эгоизм, а подарок тем, кого мы любим.

Ванда Стрэндж

Это были недели сильнейшего стресса: преждевременные роды, экстренное кесарево сечение, проблемные близнецы в отделении интенсивной терапии. Я не могла вспомнить, когда в последний раз ела, принимала душ или смотрела на себя в зеркало. Помню только, как с ужасом наблюдала, как врачи хлопочут над инкубатором, в котором находился один из новорожденных сыновей.

Через час ему поставили диагноз: некротизирующий энтероколит. Некротизирующий? Это же означает гибель клеток… «Врач, наверное, ошибся», – подумала я.

Голова моя кипела, пока я слушала вердикт, мне стоило огромных усилий сосредоточиться на словах доктора. Отдельные фразы выплывали, как из тумана: рентген каждые шесть часов. Возможно – удаление кишечника. Если в течение сорока восьми часов не станет хуже, у малыша есть шанс. Никаких лекарств нет. Он должен бороться сам.

В этот момент из моей груди вырвались истерические рыдания. Врач положил руку мне на плечо.

– Идите домой. Позвоните нам через шесть часов, а утром – приходите.

Муж держал меня за руку, когда мы прощались с сыновьями. Потом, шатаясь, мы вышли из отделения интенсивной терапии. Никогда в жизни я не испытывала подобной боли. Она проникала так глубоко внутрь, что мне казалось, будто меня разрывают на части.

Через шесть часов мы позвонили. Никаких изменений. Мы вернулись в больницу. Малыш Хейден выглядел таким хрупким… Я боялась держать его, чтобы не разбудить смерть, затаившуюся внутри маленького тела. День прошел в череде анализов и тревог. Я больше не чувствовала себя человеком – скорее, призраком. Моему сыну было всего одиннадцать дней, а я не могла защитить его.

На следующий день, когда состояние Хейдена все еще оставалось критическим, муж усадил меня в машину и отвез в парикмахерскую. «Могу ли я красить волосы, зная, что в эти минуты мой сын борется за свою жизнь?» – в отчаянии спросила я. Муж сжал мою руку.

– Ты тоже должна бороться. У тебя два сына и дочь. Ты должна быть сильной. Забудь обо всем на час. Ты почувствуешь себя лучше и тогда справишься со всем.

Я вошла в маленькую парикмахерскую. Чувство вины тяжелым грузом давило мне на плечи. Моя парикмахер была в декретном отпуске, и вместо нее мною занялась ее сменщица, Эйприл. Она восхитительно выглядела в своей черной униформе. На мне же были штаны для йоги и вчерашняя грязная рубашка. Под покрасневшими глазами темнели круги, а волосы сбились в колтуны.

Я села в кресло и посмотрела на свое отражение в зеркале. Где-то внутри меня по-прежнему был человек, но я его больше не видела. Я попыталась извиниться за свой внешний вид, но не смогла выдавить ни слова. Вместо этого я застонала. А потом взорвалась словами. И выплеснула на эту бедную девушку весь свой страх за сына.

Эйприл мягко улыбнулась. выслушала меня без осуждения. Время от времени она задавала вопросы, которые я воспринимала как разрешение говорить. Когда я высказала все, повисла минутная пауза. Затем Эйприл призналась, что именно в этот момент переживает собственную трагедию – выкидыш. Пятый по счету. И тут я в первый раз взглянула ей в глаза.

Мы были двумя совершенно незнакомыми женщинами, которые столкнулись с жестокостью жизни. Но в глазах Эйприл я увидела надежду. Главное различие между нами состояло в том, что она верила. Она не сомневалась, что ее мечта иметь ребенка рано или поздно сбудется.

Мы разговаривали целый час. Эйприл сказала, что мысль материальна. Наш разум питает жизнь – ее жизнь, мою жизнь и даже жизнь моего сына. Но разум функционирует, только если функционируем мы сами. А это возможно только тогда, когда мы заботимся о себе.

На прощание я крепко обняла Эйприл и долго не хотела отпускать. А потом вытерла слезы и почувствовала, что стала сильнее. Теперь я была готова сражаться за своего сына.

– Хейден выживет, – сказала я мужу. – Мы будем бороться, и он будет жить.

В этот счастливый момент я избавилась от чувства вины. Я больше не сомневалась. Опиралась на позитивные мысли. Чувствовала себя сильной и передавала эту силу своему маленькому сыну.

Шесть месяцев спустя я вернулась в ту парикмахерскую и сразу же увидела ее – женщину, которая разрешила мне позаботиться о себе. Когда она повернулась, чтобы помахать мне в ответ, я заметила ее округлившийся живот.

У нее тоже получилось. У нас получилось.

Кристин Болдуин Хомси

Я прокрадываюсь в спальню, чтобы позвонить. Аккуратно, двумя руками, прикрываю дверь, так, чтобы не щелкнула ручка. Дом переполнен ароматами печеной индейки. Стол накрыт на девятерых. Поверх осенней скатерти и салфеток в тон я поставила фамильный белый фарфоровый сервиз.

Я очень люблю накрывать стол по особым случаям. Приборы начищены и аккуратно разложены по обеим сторонам от тарелок. Бабушка передала столовое серебро мне в наследство, и свекровь тоже добавила кое-что из своих запасов. Неважно, что наборы отличаются. Мне даже нравится, что все они разные – прямо как члены нашей семьи.

Мои дети приехали домой на День благодарения, и обычная домашняя тишина сменилась оживленными разговорами, хлопотами и предпраздничной суетой. Еще у нас остановились девушка моего сына и ее семья, а также моя свекровь. Девушка сына у нас еще никогда не жила, поэтому я волнуюсь. Я представляю, как наши семьи в будущем объединятся, и это делает меня счастливой. Свекровь – единственная бабушка, которую знают мои дети. Ее приезду я тоже очень рада. Моей мамы среди гостей нет. Это долгая история. Скажу только, что мамино пристрастие к алкоголю в прошлом испортило нам много семейных праздников.

Я решила позвонить ей сегодня, чтобы потом иметь все основания сказать себе: «Я хорошая дочь. По крайней мере, я звоню маме, хотя и не приглашаю ее домой». Надеюсь, она скажет мне, что проводит день с семьей моей сестры или, может быть, с детьми своего мужа. Это хоть немного облегчило бы мое чувство вины. Я смотрю на часы, которые стоят на прикроватном столике: 11:45. До полудня осталось всего ничего. После двенадцати мама обычно выпивает первую рюмку.