Улица Ангела - Джон Бойнтон Пристли

— Ах, да, да. Боже, какая я глупая!

— Хи-хи-хи!

Миссис Пирсон улыбнулась неопределенно, но приятно.

— Ну вот видите, мистер Дэрсингем, сейчас я не могу припомнить, я уже завтра утром скажу миссис Дэрсингем, а она вам передаст.

В эту минуту за столом внезапно наступило молчание — быть может, потому, что за дверью послышалось какое-то царапанье и она приоткрылась, но только на какой-нибудь дюйм или два. Затем тишину нарушил ужаснейший грохот разбитой посуды, за которым последовал короткий и пронзительный вопль. Снова молчание на один страшный миг. Котлеты с гарниром наконец прибыли, и коричневое пятно, расползавшееся на полу за дверью, указывало, где они находятся.

— Ей-богу, — ахнул мистер Голспи, обращаясь к мисс Верэвер, в то время как миссис Дэрсингем устремилась за дверь. — Это наш обед!

— Да что вы!

— Головой ручаюсь, — заверил ее мистер Голспи, серьезно и невозмутимо.

Мисс Верэвер и майор Трейп переглянулись, тем самым раз навсегда изгоняя мистера Голспи из порядочного общества и относя его к категории людей, интересующих только общественных деятелей и антропологов.

Тем временем миссис Дэрсингем скрылась за дверью, а ее муж хотел было последовать за ней, но не мог этого сделать, так как за дверью были котлеты, гарнир, подливка, разбитые тарелки и блюда, рыдающая Агнес и оцепеневшая от ужаса миссис Дэрсингем — и для него уже не хватало места. Он остался на пороге, открыв дверь, так что тело его находилось в столовой, а голова — в коридоре.

— О Господи! Говард, закрой же дверь! — услышали гости крик миссис Дэрсингем.

— Сейчас, — отозвалась с запинкой невидимая голова хозяина. — Но послушай… не могу ли я… э… помочь чем-нибудь? Не хочешь ли, чтобы я вышел и… и… что нужно делать?

— Ах, да оставайся ты там и закрой дверь! — Чувствовалось, что еще минута — и миссис Дэрсингем истерически завизжит, потому что она говорила тоном женщины, доведенной до крайности.

Мистер Дэрсингем захлопнул дверь и вернулся на свое место. Он посмотрел на майора Трейпа, а майор Трейп посмотрел на него, и оба, без сомнения, вспомнили доброе старое время в школе.

— Вы извините… э… э… — мистер Дэрсингем смущенно обвел глазами гостей, — боюсь, что там случилась какая-то катастрофа.

Тотчас же миссис Трейп, миссис Пирсон, майор Трейп и мистер Пирсон заговорили все разом. Не упоминая о катастрофе с котлетами, говорили о происшествиях вообще, рассказывали о разных необычайных случаях, которые с ними происходили. Мисс Верэвер только посматривала как-то странно на всех, а мистер Голспи допивал свое вино с мрачным равнодушием, как человек, принимающий хинин где-то на вершине горы.

Через некоторое время дверь, неплотно закрытая, опять приоткрылась, и из коридора донеслись смешанные звуки — стук, какое-то бульканье и всхлипывания, из чего можно было заключить, что в настоящий момент Агнес лежит в истерике и барабанит пятками по полу. Затем послышался новый голос, хриплый и негодующий, и объявил, что все это — стыд и срам и даже если девушка оплошала, так ведь одна пара рук — это только одна пара, не больше, и если в этом доме привыкли из-за всякого пустяка давать расчет прислуге, так она заявляет, что и она готова уйти в любую минуту. Одним словом, на сцену появилась кухарка.

Мистер Дэрсингем встал с расстроенным видом, но для чего — для того ли, чтобы опять закрыть дверь, или для того, чтобы принять участие в драме, происходившей в коридоре, — мы так никогда и не узнаем. Ибо в эту минуту миссис Пирсон в порыве добрососедских чувств вскочила с криком: «Ах, бедная миссис Дэрсингем! Я чувствую, что следует ей помочь!» — и выбежала, а дверь за ней захлопнулась раньше, чем мистер Дэрсингем сообразил, что произошло.

Очутившись в коридоре, миссис Пирсон не просто вмешалась, не стала глядеть с любопытством, торчать у всех на дороге и мешать, а сразу взяла дело в свои руки. Ибо хотя разговор ее за столом и был глуп, хотя она носила смешные локоны, была старомодна, невыносимо жеманна и чувствительна, но она была опытная хозяйка, выдержавшая в Сингапуре не одну страшнейшую тропическую домашнюю бурю.

— Я знала, что вы не рассердитесь за мое вмешательство, — воскликнула она. — Ведь в конце концов мы соседи, не правда ли, а это что-нибудь да значит.

— Подумайте, какое безобразие! — причитала миссис Дэрсингем. — Эта несчастная все уронила на пол и испортила обед, а теперь еще свалилась в припадке просто назло мне. И она сама во всем виновата. Я наняла ее сестру для того, чтобы помочь ей сегодня, но в последнюю минуту оказалось, что та прийти не может, и Агнес не дала мне позвать кого-нибудь другого, сказала, что она сама управится.

Миссис Пирсон смотрела на Агнес, которая все еще всхлипывала и барабанила пятками по полу.

— Это просто глупейшая истерика. Сейчас же вставайте, дурочка вы этакая! Слышите? Вы лежите на дороге и мешаете. Давайте обольем ее холодной водой, это живо приведет ее в себя.

Кухарка, стоявшая в передней в нескольких шагах от них и с удовлетворенной миной прорицательницы наблюдавшая всю сцену, вдруг утратила долю своей непреклонности. Мрачно-торжествующее выражение исчезло с ее лица. Она не питала никакого почтения к миссис Дэрсингем, но по какой-то непонятной причине почти благоговела перед миссис Пирсон, которая казалась ей, вероятно, гораздо более важной дамой, чем ее хозяйка.

— Сущая правда, — объявила кухарка хриплым голосом. — Кувшин воды, вот что ей надо! Беда с каждым может случиться, и одна пара рук — это не две и не три пары, а восемь человек к обеду — не шутка при такой лестнице и когда нет лифта из кухни. Но это тоже не дело, Агнес, лежать тут весь вечер да разводить истерику, когда нужно убрать все, да и мало ли что еще нужно.

После этого предательского отступления столь сильного союзника и упоминания о холодной воде истерика Агнес быстро перешла в простые всхлипывания и сморкания, и спустя минуту или две она уже стояла, нагнувшись над остатками погибшего обеда.

— Я уберу, — объявила она сквозь слезы, — но ничего больше подавать не буду, ни за что не буду! Не могу, делайте со мной что хотите. У меня нет ни капли сил после всего, что было. Не могу.

— Но надо же их чем-нибудь накормить, — говорила между тем миссис Дэрсингем. Она уже, видимо, не включала миссис Пирсон в число «их», а смотрела на нее как на союзницу.

— Ну, конечно, дорогая! — воскликнула та. Глаза у нее светились радостным возбуждением. — Мы, женщины, конечно, не в счет. Тут все дело в мужчинах, не так ли? Вы знаете мужчин!.. Ну вот… Яйца у вас найдутся?

— Яйца? — повторила кухарка хрипло и угрюмо. — На кухне есть еще два яйца, только два, не больше, и те нужны на утро.

— Вот что, моя дорогая… — миссис Пирсон нежно и умоляюще схватила хозяйку за руки, — пожалуйста, предоставьте это дело мне, и, уверяю вас, я в какие-нибудь десять минут все устрою. Право, и десяти минут не пройдет. И больше об этом ни слова! Ни о чем не беспокойтесь, положитесь на меня. — Она побежала в переднюю, но по дороге остановилась и крикнула через плечо: — Нагрейте только тарелки и больше ничего.