📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыКрасотки из Бель-Эйр - Кэтрин Стоун

Красотки из Бель-Эйр - Кэтрин Стоун

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 105
Перейти на страницу:

– Это слишком опасно, Роб.

– Не понимаю.

– Из-за ее диабета.

«Мы не знаем, сколько проживет Сара». Джеффри Адамсон хотел было сказать это своему прекрасному тринадцатилетнему сыну, но передумал. Возможно, для тринадцатилетнего мальчика это слишком горькая правда. Кроме того, это была правда, с которой не все было ясно.

Все врачи с этим соглашались. Жизнь Сары была непредсказуемой. Она зависела от того, когда разовьются осложнения и как быстро они станут прогрессировать. Врачи говорили о «когда», а не о «если». Хотя многие специалисты расходились во мнении по нескольким важным аспектам диабета Сары, включая даже то, насколько строго следует контролировать девочку, все они соглашались с тем, что у нее тяжелая форма заболевания. Они мягко предупреждали Адамсонов, готовя их к неизбежному.

– Что-то случилось?

– Нет. – Джеффри задумчиво улыбнулся. – Сара чувствует себя хорошо.

«Нет, не хорошо! Разве ты не видишь, как она одинока? Она чахнет здесь, одна в своей клетке. А может, умирает». Роб поежился при мысли об этом. Это было его личной, тайной тревогой. А вдруг Сары уже не будет в живых, когда он приедет домой на Рождество? Повинуясь импульсу, Роб решил, что не вернется в академию. Но понял, что это именно то, что все делают с Сарой, – затаив дыхание следят за ней и ждут, когда она умрет.

– У Сары даже нет специального браслета, – печально пробормотал Роб.

– Он ей не нужен. Рядом с ней всегда находится человек, который знает о ее диабете, – сказала Шейла в ответ на возникшее, казалось бы, ни с того ни с сего замечание Роба.

– Но так нельзя, неужели ты не понимаешь?

– Прошу прощения? – резко бросила Шейла.

Роб вздохнул. Пускаться в философскую дискуссию было бесполезно. Бесполезно и опасно. Речь шла о свободе Сары, но Роб мог заговорить и о своей собственной свободе, об опасном внутреннем чувстве, которое заставляло его задумываться над тем, действительно ли он хочет провести свою жизнь на Уолл-стрит.

– Руководство и учителя в школе и, уверен, в академии в высшей степени ответственные люди. Они будут внимательно следить за Сарой. А еду ей можно готовить здесь. Спросите ее сами! Может, я ошибаюсь. Может, она и не захочет этого.

Когда Шейла и Джеффри спросили Сару, хочет ли она пойти в школу, она расплакалась: это были слезы радости. Слезы Сары потрясли всех. Сара никогда не плакала, даже когда в ее нежную кожу втыкали иголки.

– Я буду ждать от тебя писем, – сказал Саре Роб накануне возвращения в академию.

– О чем? – с воодушевлением спросила она.

– О людях, с которыми ты познакомишься. Я хочу знать все об этих людях, как они выглядят, о чем думают.

– Ты хочешь от меня их портретов, – тихо проговорила девочка. – Ты хочешь, чтобы я писала их портреты словами.

– Да. – У Роба в который уже раз перехватило дыхание от удивления, вызванного его необыкновенной сестренкой. – Портреты.

– Ты тоже будешь писать мне, Роб?

– Конечно, Сара. Обещаю.

Роб сдержал свое обещание, а Сара свое. Робу нравились портреты, присылаемые сестрой. Он узнал о ее учителях и одноклассницах, о почтальоне и врачах. Сара давала изумительные описания, проницательные, полные юмора и внимания. Она определяла суть людей, которых встречала. Робу казалось, что он знает их, хотя Сара никогда не называла их имен. «Я согласна с Джульеттой, – писала она. – Что значит имя?»

Сара ни разу не упомянула имени Эллисон Фитцджеральд, но Роб очень многое узнал о чудесной пятнадцатилетней наезднице с волосами огненного цвета, решимостью чемпиона и золотым сердцем. Читая эти описания в своей комнате в Гарварде, он думал: «Спасибо тебе, кто бы ты ни была, за то, что так хорошо относишься к моей любимой сестре».

Начиная с конца марта – в последний Сарин год в Гринвичской академии и последний год Роба в Гарварде – частые описания девочки, которая прыгает через препятствия, сменились описаниями нового розового сада в поместье Адамсонов.

«Мама наконец-то завела розовый сад, о котором так мечтала, во внутреннем дворике под окнами библиотеки, – писала Сара. – И я помогаю садовнику отбирать цветы! Ты понимаешь в розах, Роб? У каждой из них свой цвет и запах, свое имя, и они такие милые. Да, да, «что значит имя?» и «хоть розой назови ее, хоть нет», но Джульетта могла ошибаться! Моя любимая роза – «Чистая». Она кремовая, а края лепестков нежно-розовые, и такая душистая. Мы сажаем сорт, который называется «Портрет» (густо-розовые), и другие – «Дымчатый», «Серебряный», «Кристиан Диор», «Летнее вино», «Голубая луна»… Они расцветут калейдоскопом цвета и аромата, каждый день являя что-то новое, каждый день нас ждет новое чудо! Увидишь сам, Роб, когда приедешь домой в июне…»

Сара написала о саде и розах – самое счастливое письмо из всех, присланных ею, – но умолчала о садовнике, который позволил ей помогать в создании разноцветного и душистого сада.

Роб узнал, что садовником был Джозеф Дэлтон, и удивился, что эмигрант из Восточной Европы, который уже многие годы создавал сады в усадьбах Гринвича, не заинтересовал Сару. Роб ожидал прочувствованного, вдумчивого и проницательного портрета старого седовласого садовника, человека, чьи серо-голубые глаза видели уродство и ужасы войны и который создавал изысканные, восхитительные цветочные ковры. Но Сара рассказывала Робу о саде, а не о художнике, который его породил.

В апреле Сара написала: «Я решила поступить в Вассар вместо Рэдклиффа. Я знаю, что мы оба собирались на будущий год оказаться в Бостоне, Роб, но давай проживем еще один год портретов. Покипси очень близко от Нью-Йорка, так что через год, когда ты будешь на Уолл-стрит, я смогу навещать тебя часто-часто!»

Сара украсила письмо хмурящимися и улыбающимися лицами, но, осознал Роб, так и не объяснила, почему в последнюю минуту отказалась от плана, который они вынашивали в течение нескольких лет.

Но планы изменились. Роб понял это, и решение Сары помогло ему принять собственное решение, которое давно не давало ему покоя, месяцами лишая сна. Роб решил не идти в Гарвардскую школу бизнеса… во всяком случае, этой осенью, а может, никогда.

Собственно, ему не нужно становиться президентом «Адамсона и Уитта». Или президентом Нью-йоркской фондовой биржи. Ему нет нужды тратить свою жизнь на переезды из Гринвича на Уолл-стрит и обратно. Ведь так?

И Роб согласился с собой. Он мог стать кем хочет. Мог следовать своим интересам в литературе и журналистике. Он мог путешествовать, встречаться с новыми людьми, узнавать мир, который существует за золотыми стенами.

Задолго до того как Роб получил от Сары письмо, в котором она писала о своем намерении поступить в Вассар, он подал заявление на Хатауэйскую стипендию. Престижная стипендия, которой было трудно добиться, давала возможность пройти трехлетний курс гуманитарных наук в Англии, в Оксфордском университете.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?