Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев

Ставропольский край. Лаушкин А.М.

Письмо № 252.

«Антисоветчик»

(письмо из Хабаровска)

«…Прочел в журнале Вашу повесть. От всей души поздравляю Вас с ее изданием. Искренне сожалею, что напечатали ее не там, где ее бы надо печатать. Место Вашей повести – на страницах газет, а не в таком редком издании, как журнал. Эта повесть в журнале – крик тонущего в безбрежном океане. (К великому сожалению, ее мало кто прочтет). И тем не менее – спасибо Вам и за повесть и за Ваши труды тяжкие по ее изданию.

Но я пишу Вам не только за тем, чтобы выразить свою признательность. Прочитав Вашу повесть, я искренне поверил в Вашу порядочность. Очень надеюсь, что Вы сможете выкроить время на ответ мне.

Помогите пожалуйста хоть советом! Я – в отчаянье! Я потерял веру в людей, общество, Закон, Советскую власть!

В 1984 г. я был осужден за преступление – которого не совершал. Более того, преступления (как такового) не было вообще. В основу уголовного дела легла 100 % клевета. Ну, а в клевете (как известно) всегда есть примесь правды, подлинного случая, биографической достоверности. Я хочу сказать, что в основу уголовного дела положили крайне извращенные факты из моей жизни. В результате – 6 лет лишения свободы…

Само собой разумеется, что я не признал своей вины в предъявленном обвинении и не признаю. Пытаясь доказать, что я без вины виноватый, я писал: в Верховный Суд РСФСР, в Прокуратуру РСФСР, лично Прокурору РСФСР, в Прокуратуру СССР, лично генеральному Прокурору СССР, в Президиум Верховного Совета СССР и лично председателю П.В.С. СССР А.А.Громыко, Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву, министру юстиции СССР Б.В.Кравцову, председателю КГБ СССР Чебрикову, в Госпартконтроль, в отдел надзора за органами МВД и юстиции при ЦК КПСС, в Комитет Гражданских прав…

Помощи я нигде не получил. Мои жалобы либо исчезали бесследно, либо опускались по инстанциям к тем, на кого я и жаловался. То есть – либо в крайсуд, либо в крайпрокуратуру, Ну, а оттуда – один и тот же ответ: «Сиди и не рыпайся!»

В целом я имею около 80 официальных ответов.

Одновременно с этой бесплодной перепиской я заболел в местах лишения свободы туберкулезом. В июне 1985 года я официально отказался принимать лечение от Советской власти, в знак протеста против произвола Советского правосудия. О своем отказе я уведомил нач-ка тюремной больницы, краевую прокуратуру и прокуратуру РСФСР. В больничке от меня потребовали расписку и вложили в историю болезни. С Прокуратуры РСФСР ответа не было. Крайпрокуратура ответила: «Осужден согласно Советских Законов правильно»…

В общем – дохлый номер! Я не добился своим отказом ничего. Болезнь прогрессирует, но я не лечился и не лечусь уже третий год.

В мае 1987 года, доведенный до отчаяния, я пишу в Президиум Верховного Совета СССР – отказ от Советского гражданства. Мне пришел ответ с краевых органов. Они писали, что пока я сижу – не имею права отказываться от Советского гражданства. В общем – опять ничего не добился…

Поняв, что ничего не добьюсь, я решил испытать счастья в другом месте. Я пишу в редакции журналов «Человек и закон», «Советская юстиция», «Огонек», пишу в редакции газет «Известия», «Советская Россия», «Правда» и прошу помощи.

С редакций газет – ответов не было. С редакций журналов пришли ответы, что редакции – не вмешиваются в подобные истории. Вот так и закончились мои попытки получить помощь от нашего гуманного, справедливого, отзывчивого общества…

Сидеть мне еще три года. Жаловаться больше некуда, да и бесполезно. Вряд ли я отсижу эти оставшиеся три года. Меня – сожрет туберкулез. Но даже если случится чудо, и я выживу без медицинской помощи, то все равно у меня нет будущего:

Во-первых, долго ли я протяну с прогрессирующим туберкулезом?

Во-вторых, у меня отняли все! У меня нет и не будет семьи, у меня нет крыши над головой, нет денег, чтобы начать новую жизнь с абсолютного нуля! Да и где взять силы, нервы – чтоб начать жизнь с нуля в 38 лет???

В общем, новая жизнь по освобождении – это утопия.

Юрий Сергеевич! Очень хотелось бы знать Ваше мнение: зачем жить? Единственное, что мне остается – это месть! И не просто месть, а жесточайшая! Чтоб окружающие – содрогнулись от ужаса…

Только вот кому мстить? Тем, кто оклеветал, или тем, кто меня посадил???

Но для этого надо выжить. А как???

Коммунисты кричат: Зарубежная пропаганда разлагает людей, ищет в нашем обществе слабых духом, падких на тряпку и т.д., и т.п.

Идиоты!!!

Зарубежные пропагандисты и агенты ЦРУ США – ничтожества перед Советской действительностью.

Те, кто прошел сквозь ад Советского гуманизма, не нуждаются в пропаганде Запада. Они – готовые враги Советской власти. И я – один из этой многочисленной толпы. Нам, хлебнувшим Советской действительности в натуральную величину – остается только ждать своего часа. Поневоле на память приходят строки: «И верю я – взойдет она! Звезда пленительного счастья. Россия вспрянет ото сна…»

Простите! Звучит слишком патетически, но как до боли близко, точно и метко…

Юрий Сергеевич! Возможно, Вам неприятно читать эти строки, наполненные ненавистью к Советской власти, но я не хочу скрывать от вас, что доведен уже до крайности…

Очень надеюсь получить от Вас ответ.

С уважением. 22.11. 87 г. г.Хабаровск»

В письме и фамилия, и точный адрес… Письмо № 222.

Кто же антисоветчик? – хотелось спросить, прочитав это письмо. Он ли, затравленный до крайности человек? До какой же степени дошла непробиваемость нашей Системы, если она САМА пестует эту ненависть! Да и осталось ли в тех людях, с которыми человек этот столкнулся, хоть что-то советское? А ведь «советское», между прочим, происходит от слова «совет».

«СОВЕТ», согласно словарю В.И.Даля – «сход и съезд людей в условное время, для совместного обсуждения дел. «Жить в совете» – значит в мире, согласии, дружбе». (См. т.4, стр. 257).

Мы привыкли автоматически выборматывать эти слова – «советский, антисоветский», – не вдумываясь в их смысл. Но много ли действительно советского в нашей Системе?

Пресса

Да, казалось бы, мне, писателю, нужно только радоваться столь громкому читательскому резонансу. Я и радовался. Я понимал, конечно, что далеко не все правильно прочитали и приняли повесть, но ведь много, очень много таких, которые ПОНЯЛИ. К тому же ведь далеко не каждый из тех, кого взволновала повесть в журнале, тотчас садится за письмо ее