Обожжённая душа - Властелина Богатова

— Нет, нечего тебе там делать, — наконец, успокоившись, ответил Ярополк. — В забегаловке этой сыну Вячеслава не место. Собирай свих людей, места поди в кроме всем хватит, — обратил он твёрдый, блестевший от проступившей влаги взгляд на княжича. — Погостишь, посмотришь на городище, как живём тут.

Пребран в свою очередь едва сдержался, чтобы тоже вот так не расхохотаться — насмотрелся он вдоволь уж. Обведя одним взглядом присутствующих, переборов в себе поднимающийся ядовитой смесью отказ, согласно кивнул, остерегаясь того, что с языка слетит то, что крайне не понравится Ярополку. Волю отца исполнить нужно, потому вслух сказал другое:

— Коли зовёшь, останусь ненадолго, — и, выждав немного, поднялся, решая, что пора завершать пьяную гульбу.

Даромила вышла на крытый наружный переход, почти не видя дороги от застилающих глаза слёз, чувствуя себя раздавленной, вымотанной, выжатой до последней капли жизни. За всю ночь сомкнуть глаз не получилось, к утру чудом удалось уйти с горницы, и то потому, что Ярополк был сильно увлечён своими гостями. Едва прилегла, как князь потребовал немедленно явиться к нему. Даромила до конца пыталась сохранить спокойствие, хотя куда там, знала, чем всё это могло закончиться для неё.

Морозило ныне сильно, подул ледяной ветерок, бросая снежную крупу в лицо, заставляя княгиню отвернуться и сжаться плотнее, укутаться в накидку, которую она успела набросить на плечи. Оторвав взгляд от пустеющего заснеженного двора, смахнув застывшие слёзы, Даромила подняла взор к розовеющему со всех сторон небу, по которому белыми воздушными водяными волнами плыли громадины облаков. Из них на землю мягким лебяжьим пухом сыпал снег. Дыхание перехватывалось от мощи и свободы, что накатила на девушку, внутри всколыхнулось желание оторваться от пола и улететь далеко-далеко, туда, где тепло и где её полюбят. Маленькая девочка внутри неё плачет, ей не хватает ласки, не хватает, чтобы её кто-то пожалел. Нынче она почувствовала это особо остро.

Даромила неподвижно стояла в открытой веже. Дрожь пробежалась по телу от схватившего холода, а вот внутри всё содрогалось вовсе не от стужи. Слёзы покатились из глаз на щёки, застывая на морозе. Обида вновь подступила к горлу, оглушая, слепя, делая совершенно бесчувственной ко всему. Ранена хрупкая душа — умирает всё вокруг, выцветает жизнь. На этот раз Ярополк не щадил, бил так, что голова разболелась, едва не раскалываясь на части. Она невольно коснулась пальцами скулы, ссадина защипала, и княгиня скривилась, отнимая руку. Всё тело ломило, ныла вся та часть, что ниже пояса.

«Нужно идти к Божане», — встряхнулась она, сбрасывая оцепенение. Всё же холод привёл немного в чувство.

Она осмотрела прозрачную кожу рук с проступающими сине-зелёными венами, покрытую багровыми пятнами — следами пальцев, оставленными Ярополком. Даромила сдёрнула рукава к локтям, рассматривая ссадины на запястьях. В таком виде уже стало и неловко перед женщиной появляться. Да и слышать её брань и ненависть к князю уже не было сил. Всё же нужно искать другую знахарку.

Внизу, во дворе, началось движение, забегали слуги, конюшие вывели лошадей. Даромила, опустив ладони на брусья, наблюдала за создавшейся суетой.

«Не Ярополк ли собрался куда?» — встрепенулась надежда, но тут же погасла, когда стало ясно, что происходит — гости покидают терем.

Даромила хотела было уйти, боясь быть замеченной князем, но будто примёрзли руки к дереву, а ноги стали тяжёлыми. Двое широкогрудых русобородых мужей вышли на площадку неспешно, размеренно, а следом из-под крыльца на двор ступил княжич.

Задержалось невольно дыхание в груди. Свободно, раскованно шагал гость, будто ястреб, воздушно скользящий в белых облаках.

Внутри стянуло всё льдом, когда вспомнила, что ещё недавно он был свидетелем побоев и измывательств Ярополка. Треснула толща равнодушия. Сердце забилось чаще. Даромила, поборов скованность, снова обратила взгляд на княжескую свиту.

Он совершенно отличался не только от своих ближников, но и ото всех. На такого не найдётся управа, это Даромила поняла ещё вчера. Сквозила холодным серебром в его глазах сталь, взгляд проникал до самого дна, касался, изучал, вынуждая ёрзать на месте. Хоть со спокойной внимательностью наблюдал он за дружинниками князя и пил с ними с одного рога, да только покоя рядом с ним никто из них не находил. Готов он был в любой миг сечь каждого, кто отважится переступить отрезанную невидимую взору черту.

Княжич надел меховую шапку, повернулся к мужчинам, толковал о чём-то со своими старшинами. Не ускользнуло от её внимания, что волосы сплошь пронизаны белыми, как снег, нитями. И с чего бы? Ведь не подумаешь, что хворает чем, был крепок и здоров, вон выше своего воеводы. Любопытство вынудило отречься от мыслей и забыть о собственной боли.

Даромила отпрянула, прижавшись к столбу, когда княжич, вдруг ощутив чей-то взгляд, повернулся, поднял голову.

— Куда же ты раздетая вышла в такую холодину?

Княгиня резко повернулась, выпрямляясь, стараясь не показывать своего испуга перед Искрой. Та глянула вниз и внезапно улыбнулась, позабыв о жене брата.

— Я слышала, они вернутся. Здесь погостят.

И то, как она глядела и как улыбнулась, не понравилось Даромиле, внутри ледяная глыба раскрошилась совсем, вырвалось раздражение, захотелось немедленно уйти. Но княгиня осталась. Как бы плохо ей ни было, а бегать и уступать, а тем более, терять чувство достоинства, она не собиралась ни перед Ярополком, ни перед Искрой. Даромила вытянулась, расправив плечи.

— А княжич ничего… — улыбнулась Искра ещё шире и вдруг смущённо опустила веера тёмных, как дёготь ресниц, отвернулась, и без того зарумянившиеся на морозе щёки побагровели, что плоды яблонь.

Даромила заново взглянула на неё. Ныне Искра была ещё краше: одетая в богатый, подбитый куньим мехом полушубок, в длинном зелёном, как трава, платье, что струилось складками до пола, а волосы тяжёлыми волнами падали к поясу, нанизаны на них были медные ободки. Стало очевидно — наряжалась для гостей. Вот уж интересно, оценил ли княжич её старания? Впрочем, какое княгине дело. А Искра — невеста на выданье, да ещё какая…

Княжна вдруг подняла на Даромилу взгляд, вмиг делаясь серьёзной.

— Брат вчера натворил такого… — сказала она.

Даромила выдохнула.

— Холодно здесь, ты права, пойдём, — прервала она.

Вместе они вернулись в светлицу. Даромила, избегая разговора о муже, прятала руку от глаз золовки. Хотя зачем? Пусть видит, может, так княгиня быстрее добьётся того, чего так желает. Но Искра то ли не придала этому значение, то ли не заметила, продолжала буравить её взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍