Лавандовый раф, 80% арабики - Елена Михайловна Аксенова

улыбнулся и остановил машину. – Подвезти?

– Да мне недалеко. Я хотела прогуляться.

Он посмотрел вперёд на свободное парковочное место и рванул вперёд. Что-то внутри меня многократно благодарило его за возможность компании в такие нестабильные времена.

“Слишком тонкая подошва для снега” – подумалось мне при виде его красивых туфель. Хорошо, что мой дом совсем недалеко, он бы явно не продержался больше получаса. Если только не планируешь ампутировать пару пальцев.

– Значит, клуб был не лучшей идеей, – он обернул шею шарфом и застегнул на ходу пальто. Мне показалось это милым.

– Откуда вы знаете про клуб?

– А есть кто-то в Москве, не бывавший в “Цыгане”?

– Если найду таких – сразу сообщу вам.

Мы замолчали, снег весело кружился под лимонным светом фонарей и всё казалось таким спокойным, таким нормальным.

– Тусовщицей меня не назовешь, – я вздохнула, но не дождалась его комментария. – Дело в том, что дома мне куда приятнее. Но ведь нужно поддерживать социальный баланс.

– Ты считаешь?

– Конечно! – я взглянула на его мерные шаги и ещё раз отметила свою вечную неуклюжесть. – Как иначе заводить новые знакомства? Люди перестали знакомиться на улице. Интернет развратил нас настолько, что, видя даже очень симпатичного человека, мы уверены, что будет следующий, менее энергозатратный.

– Интересно.

– Перенасыщение выбором ведёт к его полному отсутствию.

– Хм, – он замер у кофейни около моего дома. – Зайдём? Я бы не отказался от позднего ужина.

Я замешкалась. В его словах не было и капли намёка на интерес ко мне как к женщине, но я была не уверена, что не интересуюсь им как мужчиной. Пока мои чаши качались в поисках решения, Рождественский открыл дверь и кивнул мне. Я вошла.

Очаровательный запах молотых зёрен и стены, разукрашенные будто кофейной гризайлью наполнили меня уютом. Спать расхотелось.

– Мне, пожалуйста, двойной эспрессо и куриную грудку на углях с фитнес салатом, – он закрыл меню и посмотрел на меня своими лучистыми глазами. – Ты что будешь?

– Лавандовый раф, 80% арабики, пожалуйста.

– Большой?

– Самый большой.

– Итак, – он откинулся на спинку стула так изящно, что я почувствовала себя бегемотом. – Ты в активном поиске?

– Можно и так сказать.

– Женские часики?

– Мимо, – я спрятала руки, чтобы не показывать, как я смущаюсь. – Я просто очень домашний человек, семейный. Можно сказать, что мне нужна пара, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливой.

– Мне кажется, что женщины особенно склонны романтизировать и преувеличивать значение отношений.

– Не говорите, что не верите в любовь. Это так банально.

– Но это правда, – он улыбнулся официантке, которая поставила перед нами напитки. – Ты действительно будешь пить это? – Георгий Иванович недоверчиво осмотрел посыпку на пенке моего напитка. Цветочки лаванды явно не клеились с пищеварением в его голове.

– Почему нет? Это вкусно, – я сделала глоток, усмехнувшись отвращению на его лице. – Неужели вы никогда не испытывали чувств?

– О, ещё какие! Постоянно! – он осушил свою чашку и улыбнулся. – Например, на втором курсе я просто без памяти влюбился в новенькую из Перу. Она была такой таинственной и необычной, – я внимательно наблюдала за искрами из его глаз. – Всё как положено: думал о ней, романтические встречи, красивые признания. В принципе, складывалось всё очень удачно. Я почти на ней женился.

– И что же случилось?

– Да жизнь случилась, – на его лице не было ни грусти, ни разочарования. Прекрасный игрок в покер. – Наступает момент, когда тебя отпускает эйфория. Вы перестаёте притворяться друг перед другом, отпускаете это навязчивое желание казаться лучше. Вы становитесь собой и эффектно демонстрируете свои недостатки.

– Но ведь идеальных людей нет, – возразила я.

– Конечно. Я прямое тому доказательство, – Рождественский перевернул вибрирующий телефон. – Просто это та точка, где вы понимаете, с кем имеете дело и можете решить, стоит ли продолжать.

– Вы, очевидно, решили, что не стоит.

– Мы были совершенно разными людьми. Я говорю не о предпочтениях в еде, – перед ним поставили тарелку с едой. Понятно, почему у него такая фигура. – Если бы все пары взвешивали здраво все за и против в этой точке, у нас бы не было столько разводов и несчастных браков.

– И вы считаете, что это не любовь?

– Не в общепринятом смысле, – он взял в руки нож и вилку. – Долгосрочные отношения строятся не на гормонах и “ночами не сплю”. Нужно доверие, уважение, общие цели. Сердце может стучать ровно, но всё же быть привязанным к определённому человеку. И чем дольше вы находитесь в доверительной зоне друг друга, тем сильнее то родственное чувство, которое многие считают любовью. Поэтому очень крепкие браки начинаются близкой дружбой так часто.

– А почему нельзя назвать эти отношения любовью?

– Потому что это слово отвратительно обесценили, – он положил небольшой кусок в рот и тщательно прожевал, прежде чем продолжил. – Все эти цветочки, записки, неразделённые признания. Люди поросли в желании боли и отрицании настоящего счастья. Что заставляет их возвращаться к первой влюблённости, например? Эффект незавершённости, желание быть снова тем, кем уже не будешь, утраченные эмоции и переживания. Ты не можешь в 37 чувствовать как в 17. И это норма! Почему бы не перестать хотеть вернуться в поверхностную юность? Почему бы не наслаждаться собою более реальным и приземлённым?

– Я наслаждаюсь, – сказала я, чтобы дать ему возможность прожевать ещё один кусок. Мне нужно перестать говорить с набитым ртом. – Никогда бы не хотела снова пережить ни 13, ни 18. Я сейчас в самом лучшем времени своей жизни.

– О чём я и говорю. Если человек развивается на постоянной основе, он не захочет терять ни один уровень своего самосовершенствования.

Разговор с ним заставил меня осознать, насколько поверхностно я рассматриваю людей при первой встрече. Артур показался мне маньяком, Игорь – очаровашкой, а Рождественский – самодовольным болваном. И хоть эго последнего было совсем не маленьких размеров, он обладал гораздо большим набором положительных качеств, чем мне казалось.

Мы пришли к моему дому слишком поздно для рабочего дня. Он поднялся проводить меня.

– Спасибо за ваше общество, Георгий Иванович.

– Ты можешь называть меня Гоша. Вне работы, конечно.

Он поднял руку в знак прощания, я закрыла дверь с застывшей улыбкой на лице.

***

Рождественский сел в машину и набрал своему помощнику.

– Георгий Иванович?

– Как прошло?

– Как вы и хотели, – молодой человек секунду помешкал и продолжил. – Судя по последним данным ваш брат вернулся в клуб. Напивается.

– Так будет лучше.

Он повесил трубку и закрыл глаза. Что только не сделаешь ради благополучия семьи.

Глава 16.

Вообще, совместные празднования с малознакомыми людьми давались мне на редкость плохо. Я и подумать