Сердце лётного камня - Марина Ясинская

– Проводим дополнительную процедуру. Как правило, она успешна.

Тайрек чуть покачал головой. Он едва не забывал стенографировать – настолько поразительные вещи рассказывала директриса фабрики.

– Как правило? – снова уточнила Вивьен. – А что насчет тех случаев, когда и повторная процедура не срабатывает?

Директриса нахмурилась.

– Это происходит в единичных случаях, и каждое дело решается в индивидуальном порядке совместно руководством вашего министерства и Министерства полетов. Но заверяю вас, бракованные монкулы в оборот не поступают и не сбегают с мест распределения. Так что наши потери этими монкулами не объяснить, их счет идет на единицы, а пропаж, я так понимаю, куда больше.

– Больше, – согласилась Вивьен. – А теперь, если можно, я хотела бы посмотреть на работу аппарата в действии. У вас есть сейчас осужденные, которым предстоит обращение?

Директриса кивнула и проводила Вивьен с Тайреком в небольшую комнату.

Там у дверей вытянулось двое конвойных из Министерства труда, доставлявших на фабрику осужденных, между ними замерла женщина в полосатой робе, а на стуле в центре сидел мужчина, и одна из работниц фабрики деловито щелкала ножницами, обрезая ему волосы.

Директриса взяла лист бумаги, который ей протянула предусмотрительная помощница, и сухо зачитала:

– Джайс эр Войса, вы признаны виновным в хранении незаконной денежной валюты в особо крупных размерах, а именно – пять тысяч желлингов. Решением суда вы приговорены к обращению в хомонкулуса сроком на пять лет. Приговор окончательный и пересмотру не подлежит.

Пока директриса зачитывала выписку из приговора, цирюльница взялась за бритву, соскребая с черепа оставшуюся щетину. Когда на голове преступника не осталось ни волоска, двое крепких монкулов подхватили его под руки и повели в соседнее помещение. Вивьен и директриса фабрики последовали за ними, а Тайрек держался чуть позади.

Соседнее помещение, размером с просторную кладовку, освещалось лишь парой лампочек. В центре стоял аппарат, походивший на продолговатую капсулу высотой в полтора человеческих роста. Основание капсулы смахивало на часовой механизм – цепляющиеся друг за друга шестеренки и туго закрученные пружины; верхушка была прозрачной, и внутри ее находился какой-то кристалл.

В аппарате оказалась дверь, в которую и затолкнули не сопротивляющегося, смирившегося со своей судьбой голого лысого мужчину, виновного в хранении женской валюты. По команде директрисы к аппарату подошла работница фабрики и переключила несколько рычажков на располагающейся перед ней приборной панели. Загадочный аппарат низко загудел и завибрировал. Кристалл в прозрачной верхушке начал светиться. И по мере того как шло время, гудение становилось все громче, вибрация – сильнее, а свет – ярче.

Бывало, прежде Тайрек иногда гадал, что превращает людей в пустые оболочки. Газ? Специальная жидкость? Звуковое воздействие? Лекарственные препараты? Что может погасить у людей сознание? Что ж, похоже, теперь он знает ответ – все дело в светящемся кристалле.

Тайрек не отрывал глаз от аппарата, хотя через несколько минут уже стало ясно, что ничего особенного больше происходить не будет, что пройдет пятнадцать, двадцать или даже сорок минут, аппарат выключится, и из него выйдет уже не Джайс эр Войса, а еще один монкул. Тайрек это понимал, но все равно не отводил глаз. Не глядя, достал чистый лист бумаги и стал делать набросок стоящего в центре комнаты аппарата. Если бы кто-то взглянул на него, то наверняка поразился бы точности деталей и тщательности прорисовки. Но оценить это было некому – и Вивьен, и директриса, и работницы фабрики тоже внимательно смотрели на аппарат, хотя последние наверняка видели уже столько подобных процедур, что должны были к ним давно привыкнуть.

Прошло еще некоторое время, и гул и вибрация аппарата начали стихать, а свет кристалла – гаснуть. Когда он окончательно потух, работница фабрики открыла дверь, сунула в рот висящий у нее на шее свисток, и по неслышимой команде наружу вышел монкул. Без волос, без бровей и ресниц. Без какого-либо выражения в застывших глазах. Без признаков разума – и практически без признаков жизни, если не считать таковыми механические движения, совершаемые по приказу надсмотрщицы. Да и они не делали его похожим на человека, скорее – на ходячего мертвеца.

Тайрек почувствовал, как его пробила нервная дрожь. Только что был человек – а теперь его нет.

Он бросил быстрый взгляд на Вивьен. Та побледнела и плотно сжала губы.

– Вот и все, – негромко откомментировала директриса и направилась в соседнюю комнату.

Там, на стуле в самом центре, сидела вторая преступница. Приговор ей уже зачитали, так что Тайрек не узнал, в каком же особо тяжком и опасном преступлении – а к обращению к хомонкулусы приговаривали лишь за такие деяния – она обвинялась. Глаза женщины были закрыты, и она невольно вздрагивала от каждого «щелк-щелк», которое издавали ножницы цирюльницы.

Услышав посторонний шум, женщина открыла глаза и зашарила взглядом по вошедшим. Остановилась на монкуле.

– Джайс? – тихо сказала она, и в ее голосе Тайреку почудилась капля надежды.

Разумеется, монкул никак не отреагировал.

– Джайс! – уже громче позвала женщина. – Джайс! – с надрывом повторила она, словно надеясь пробиться сквозь заслон, сковавший сознание мужчины. Хотя конечно же знала, что это невозможно. – Джайс… – всхлипнула она и заплакала, поняв, что, хотя ее близкий человек формально и был жив и стоял прямо перед ней, но на самом деле его уже не существовало…

Цирюльница отложила ножницы и взялась за бритву. Волоски, слетавшие с головы осужденной, приставали к дорожкам слез на ее щеках.

Тайрек отвернулся. И увидел, что Вивьен опять прикусила нижнюю губу, а руки засунула в карманы пальто. Неужели она собирается смотреть на эту процедуру обращения в монкула еще раз?

К облегчению Тайрека, Вивьен направилась к дверям.

– Как видите, процедура довольно простая, – поясняла на ходу директриса, ведя начальницу из министерства в свой кабинет по длинным коридорам без окон. – И обычно проходит без осложнений.

Вивьен не отвечала; Тайреку почему-то казалось, что она боится заговорить, боится, что не сможет сладить с охватившими ее эмоциями. А начальницы такого ранга, как Вивьен, разумеется, просто не имеют права проявлять эмоции.

Так, в молчании, они дошли до кабинета директрисы. Там, в окружении роскошных дубовых панелей и богатых гобеленов, директриса предложила им присесть на мягкий диван, приказала секретарше подать кофе, а сама уселась за стол.

– Сколько кристаллов находится на территории фабрики? – наконец заговорила Вивьен.

– Один.

– То есть если с ним что-то случится, вы больше не сможете приводить приговоры в исполнение?

– Мадам рей Старк, наша фабрика охраняется не хуже резиденции самой министра полетов, – заверила директриса. – Украсть кристалл невозможно.