Византиец. Ижорский гамбит - Алексей Борисов

– Да какой там урожай, так, чуток. – Поскромничал средневековый агроном.

Я достал из планшета рисунки с изображением плуга и бороны, показал их корелу, после чего пригласил на ладью посмотреть и дать оценку. К моему сожалению, огнищанин восторга Ефрема не разделил. Он обрабатывал землю при помощи сохи, она не переворачивала пласт земли, а лишь отваливала его в сторону, полностью выполняя поставленную перед инструментом задачу. И вся загвоздка заключалась в почве – слишком тонкий плодородный слой. Даже возможность регулировки глубины вспашки не давали новому плугу ощутимых преимуществ, не говоря уже о цене. Но Вяйнямёйнен был не таким, как все, сумев удивить меня своим нестандартным взглядом на проблему. Взглядом, отнюдь не малограмотного средневекового крестьянина.

– Железный плуг тяжёл, лошадь быстро устанет, хотя… я попробую запрячь пару, что ещё есть?

Вот так, с ходу уловив самое слабое звено и моментально найдя выход для себя. Где-то с час мы обсуждали с Вяйнямёйненом тонкости обработки земли. Удобрений не хватало, погодные условия – суровые, но, тем не менее, хлеб растить было можно: «Немного любви и много знаний», – примерно так выразился корел.

В конце всех наших переговоров мы оказались на лавочке, возле причала, под деревом, потягивая сухое вино. Торговые дела были завершены, и теперь можно было поговорить по душам.

– Ефрем рассказал, что ты делаешь записи, если не секрет, для чего?

– Не секрет, я хочу вырастить вишню, и знаешь, что я обнаружил… если за год до посадки в землю, на склоне, где садится солнце, закопать золу, то дерево растёт лучше, а если сразу с золой сажать, то может и погибнуть. – Вяйнямёйнен посмотрел на меня, как будто сделал важное открытие и теперь обнародовал его.

– Я слышал, что много лет назад греки что-то подобное пробовали с виноградной лозой. Попробуй использовать склон вот под таким углом, – я показал карелу с помощью ладоней холмик со склоном в двенадцать градусов, – а удобрять можно перетёртыми сухими рыбьими костями.

– Попробую. Приходи в гости на будущий год, вместе посадим.

Огнищанин купил плуг, борону, шесть кос, столько же серпов с лопатами и меч для старшего сына. Последнее, скорее, для повышения статуса, нежели для дела. Затраченное серебро стало возвращаться.

За то время, пока мы беседовали с корелом, Ефрем сбегал к княжьим хоромам и упросил Якова выделить пятерых дружинников с телегой, сославшись на Пахома Ильича. Мол, подарки прибыли для князя. На причале дожидаются, сам бы привёз, да больно дорог груз. Тем самым сэкономив на ввозной пошлине. То, что касалось грузов для князя, налогами не облагалось, и уже после обедни Александр оценивал взятку, пригласив к себе новгородского кузнеца, обслуживающего нужды дружинников. Оружейник внимательно рассмотрел клинок, удивлялся безупречной кромке, попытался проследить шов сварки между железом и сталью, после чего выдал вердикт:

– Я не знаю, из какого железа это сделано, работа ни на что не похожа.

– Мне всё равно, из чего они выкованы, как думаешь, сколько он может стоить? – Князь держал в руках точную копию клинка, что была на ладонях у оружейника.

– Рукоять надо доделать, кожей… не, тут и наборные подойдут, как раз можно по две пластинки из кости или дерева, полирнуть мелким песочком, – начал размышлять мастер.

– Симеон, сколько стоит вот это? То, что можно сделать, пусть дружинники беспокоятся, у меня только треть с мечами, да и то… Ты ответишь на мой вопрос, или мне другого позвать? – Александр вспылил. Мастера больше интересовал сам клинок, а князя – материальная составляющая.

– Надо испробовать, нельзя просто так сказать, сколько он стоит. – Симеон был непреклонен. Предварительную стоимость он мог бы назвать, только посмотрев на изделие, но точную… слишком уважал себя оружейник, чтобы бросаться словами.

– Яков! Принеси мой старый щит, с которого умбон сняли, – потребовал князь.

– Мечом рубить щит? – Удивился Симеон. – Это ж не секира.

Александр надел рукавицу, вытащил из телеги первый попавшийся меч под руку, оценил балансировку и резко рубанул наискось, по краю приставленного к возку щита.

Шшхх, – только ветер пронёсся. Щит развалился окончательно, доски держались только на кожаной обивке, край с медной окантовкой срезало, а клинку хоть бы хны.

– Пятнадцать гривен, а если доделать по уму, то все двадцать, – выдал окончательную стоимость подарка мастер.

– Слышал, Яков? А ты Пахома Ильича хаял, долю долго не несёт. Я за год столько не имею, сколько в этом возке. – Князь был доволен.

– Сядь в Суздале и будешь иметь в десять раз больше, – возразил ловчий.

«Суздаль, что мне один Суздаль, вот стать великим князем, да чтоб все у меня в кулаке сидели, от Киева до Новгорода», – подумал про себя Александр, сжимая стальную рукоять меча.

А пока князь развлекался с подарками, мытарь в порту пытался определить размер пошлины, которую следовало уплатить со стальных листов. В обширном перечне листовая сталь размером аршин на аршин не значилась. Нисим пытался вспомнить, когда последний раз, за долгое время его службы, подобное привозили в Новгород, но то ли старческая память подводила, то ли кислое молоко, выпитое дома, рядом с причалами, не давало сосредоточиться.

– Можно записать, что привезено железо в крицах, только… – мытарь сделал паузу.

– В расплющенных крицах, – подсказал Нисиму один из вариантов.

– Точно, как я не догадался. Дом мой, как и прежде, вон там, возле двух яблонь. Разница между оружейным железом и крицами для ста привезённых пудов будет составлять… семь гривен. Две можно оставить под яблоней, а с тебя за всё железо, сплющенное… семь да семь, да ещё сбор – пятнадцать гривен, – выдал расчёт налогового сбора портовый чиновник.

– Нисим, побойся бога. – Ефрем не выдержал и встрял в разговор. – Это ладья Пахома Ильича, и груз – его, когда это новгородские купцы пошлину как торговые гости платили?

– Пахома Ильича хорошо знаю и отца его знал. А мой отец и деда его. Только тут я его не вижу. Не хотите платить – воля ваша, а разгружать ладью не дам! На моей стороне стража и Закон.

Мытарь гордо приподнял подбородок. Абы кого на его место не поставят, свою работу он знал досконально. И сколько тысяцкому надо отнести, и сколько стражникам отсыпать, и насколько должен был быть тяжёл кошель, сдаваемый в казну. Иначе, когда тяжело станет ходить, его сына, Яакова, на эту должность не утвердят.

– Три гривны под яблоню и три в казну, – предложил я.

– Ефрем, ты б объяснил на досуге своему дружку, как дела делаются. Четыре под яблоню, а три в казну за три десятка пудов сплющенных криц. – С налоговыми отчислениями было покончено.

Налоги в Новгороде, как и на всей Руси – драли безбожно. Доходило до сумасбродства, требовали оплату за проезд по мосту, этакий прообраз дорожного мыта. Взымался подоходный налог «с сохи» или «от дыма», церковная десятина и многое другое. В Киеве появился техосмотр телег. Так как считали товар по возкам, то предприниматели старались нагрузить перед воротами свои транспортные средства по максимуму. Это приводило к поломкам телег и заторам. В этом случае владелец сломанного возка платил ещё раз, так сказать, за эвакуатор. И не удивительно, что все договоры, составленные после военных действий, включали в себя обязательный пункт: льготное налогообложение купцов победившей стороны. Средневековым миром правили деньги.