Так умирают короли - Владимир Гриньков

– Ничего, – приободрил я. – Зато теперь мы этого типа возьмем в два счета.

Прибежал запыхавшийся Демин. В одной руке он держал рацию, в другой пистолет. Он был крайне озабочен и раздосадован.

– Еще одного нашего зацепило! – сказал он. – Посекло осколками! Никого не осталось! Ты представляешь?

Взгляд его блуждал. Долго не мог ни за что зацепиться, пока вдруг не сфокусировался на Попове.

– Ты кто?

– Я? – переспросил удрученно Попов.

– Это посторонний, – доложил я. – Хозяин тех «жигулей», что мы раздолбали. Я вам докладывал, товарищ полковник.

Демин кивнул, давая понять, что помнит.

– Стрелять умеешь? – спросил он у парня.

Тот даже не успел ответить.

– Я дам тебе пистолет, – сказал Демин.

Я едва удержался, чтобы не расхохотаться. Так говорил незабвенный Остап Бендер, когда терроризировал беднягу Кислярского.

– Прикроешь нас огнем, – сказал Демин и протянул Попову оружие.

Тот несмело взял пистолет.

– Там полная обойма, – подсказал Демин. – Так что мы на тебя рассчитываем.

Он посмотрел назад и чертыхнулся.

Теперь и мы увидели. У забора, чуть в стороне от ярко пылающих «жигулей», объявилась группа любопытствующих.

Они и должны были появиться, так было предусмотрено сценарием, и для Демина это не было неожиданностью, но досаду и изумление он изобразил совершенно естественно.

– Куда же они лезут? Им здесь цирк, что ли?

Хлопнули выстрелы. Демин упал на асфальт, прорычал со зверским выражением лица:

– Ответь ему!

Он быстро уполз за пустые бочки, а я прицелился и дважды выстрелил в сторону «жигулей». Попов медлил.

– Что же ты! – крикнул я ему. – Стреляй!

Он дважды выстрелил. И мы увидели, как в толпе любопытствующих два человека упали. Остальные бросились врассыпную.

– Ты же убил их! – завопил я.

Попов обернул ко мне белое, без кровинки, лицо, и в этот момент я впервые подумал, что мы все-таки переборщили. Он швырнул пистолет на асфальт, будто он жег ему руки, и с тоской посмотрел на меня.

– Влипли, – объявил я. – Неосторожное убийство – серьезное дело.

У Попова перекосилось лицо.

– Ты должен сказать, что стрелял я. Понял?

Он поспешно, еще ничего не понимая, кивнул.

– Я – лицо при исполнении. Так что дело замнут. А тебе не отвертеться. Так что все вали на меня.

Он снова кивнул. У него сейчас был такой преданный взгляд, что я понял – он готов выполнить любое мое приказание.

– Уходи, – великодушно предложил я. – И забудь, что ты здесь был.

Попов развернулся и пополз по пыльному асфальту.

– Куда? – зашипел на него я. – В дверь! Бегом! Чтоб я тебя здесь не видел!

Он поднялся с асфальта и метнулся к двери, но не добежал до нее каких-нибудь пяти метров – дверь распахнулась, на пороге стоял Самсонов. Эту картину надо было видеть своими глазами. Попов будто споткнулся в беге и рухнул на колени. Он смотрел на Самсонова, пытался что-то сказать – и не мог.

«Подстреленная» им парочка поднялась с земли. К нам шел Демин, что-то со смехом рассказывая лейтенанту. Солдаты собирали рассыпанные по асфальту стреляные гильзы. Представление закончилось. Я подошел к Попову и дружески потрепал его по плечу. Он никак на это не отреагировал.

– Все, – сказал ему Самсонов. – Страшная сказка закончилась.

И только тогда Попов обрел дар речи. Он покачал головой и пробормотал:

– Ну вы даете, мужики. Так и свихнуться можно!

Я совершенно был с ним согласен.

У нас ушло много времени на то, чтобы собраться. Это была очень сложная съемка: много техники, много людей. Самсонов выглядел сильно уставшим. Я впервые понял, какой ценой ему дается программа.

Наш «жигуленок» догорал у стены. Кто-то из складских рабочих ходил кругами вокруг машины и расстроенно покачивал головой. На его памяти это был первый случай, когда люди по собственной воле превратили в прах столь дорогую вещь.

Наконец погрузились в фургон. Сегодня он был набит битком: с нами до ближайшей станции метро добирались люди, изображавшие на съемке толпу любопытных.

Выехали за ворота склада. Я увидел терпеливо сторожащий нас автомобиль с надписью «Спартак» на лобовом стекле. Двое крепкого телосложения пассажиров проводили нас цепкими взглядами, и тотчас их автомобиль сел нам на хвост. Они тянулись за нами до метро, где мы высадили артистов массовки. Когда в фургоне осталась одна наша съемочная группа, Самсонов произнес спокойным голосом:

– Нам лучше бы расстаться, ребята.

Все посмотрели на него. Он кивнул на замершие в ожидании «жигули»:

– За мной следят. И я не знаю, чего эти типы хотят. Так что для вашей же безопасности…

– Нет! – резко сказала Светлана. – Мы будем все вместе!

– А какие заботы, командир? – пожал плечами Кожемякин. – Щас я поговорю с этими козлами.

Он даже привстал, но Самсонов его усадил в два счета.

– Они не испортят нам традицию, – сказал Демин. – Раз у нас после съемок положена пьянка, значит, пьянка будет. И никто нам не сможет помешать.

– Поддерживаю, – объявил Загорский.

– Нас больше, – присоединился и я. – И ничего они нам не сделают.

Светлана с готовностью завела двигатель, и мы поехали.

– К тебе приходил Константин Евгеньевич? – шепотом осведомился Загорский.

Я кивнул.

– А ты?

– Отказался.

Мне казалось, что Загорский вряд ли одобрит мой поступок. Он действительно поджал губы и долго молчал. А потом неожиданно сказал:

– Ты правильно сделал.

Наверное, на моем лице отразилось совершенно неподдельное удивление, потому что он коротко пояснил:

– Хорошо, что у тебя хватило на это ума.

Все-таки он не был заодно с этим мафиози.

– Это опасно, да? – поинтересовался я.

Загорский долго смотрел на меня.

– Сейчас не существует вещей не опасных, Женя. Даже наша жизнь – это одно большое опасное приключение.

Я согласно кивнул, чтобы не показаться дураком. Сидевший впереди Демин смотрел в окно, нервно покусывая ус.

Кожемякин выглянул из окошка и с досадой крякнул:

– Вот прилепились!

Всем было понятно, что он говорит о настырных ребятах в «жигулях».