Единица безумия - Оксана Николаевна Сергеева

сторону, объявив, что потом он должен отвезти Женьку домой.

– А ты? – спросила она у Андрея. Все же рядом с Погодиным было спокойнее.

– У меня, видимо, дела. С отцом.

– Ясно.

Перейдя из состояния ужаса и паники в состояние тупой отрешенности, Женька просто сидела молча и тупо смотрела на Марка, который тихо беседовал с Рысем.

– Дольчегабана, на ближайшие несколько месяцев можешь оставить свои матримониальные планы, ты замужем за мной. Хватит глазки Каверину строить.

– Андрюша, ты параноик! – тут же разозлилась она на такое беспочвенное обвинение.

– Может быть. Но в отличие от некоторых я умный и предприимчивый параноик.

– Ты ведешь себя как мальчишка! Что за выпады? Только о себе думаешь?

– Я только о себе думаю? Я последние несколько дней думаю только о тебе! – Его взгляд просто испепелял ее.

– Плохо думаешь, – яростно зашептала Погодина. – Рычишь на людей отца, качаешь свои права, при том, что это мне потом приходится с ними общаться.

– Помогать тебе – его работа.

– Да! Но это не значит, что ты или я должны вести себя по-свински!

Федя прервал их перепалку сообщением, что Женке пора домой.

Каверин махнул ей рукой, прошел обратно по коридору и исчез за дверью.

– Ты помнишь, да? – на секунду задержал ее Андрей.

– Что?

– Что я Рысь, а не олень. Так что без глупостей.

– Ты параноик, – прошипела Женя и, поколебавшись, двинулась за Марком.

Дверь, за которой он скрылся, оказалась внутренним проходом в гараж.

Каверин мигнул фарами, и Женя села в его черный «лексус».

– А адвокат у меня будет?

– Если тебе понадобится адвокат, то меня уволят. Так что думаю, он тебе не понадобится.

– А мы можем заехать в церковь?

– Зачем?

– К духовнику… – неуверенно призналась она.

– Мой Бог суров, сложна судьба, И мой острог – моя изба… – В его темных глазах промелькнуло нечто вроде усмешки.

– Чего?

– «Би-2», «Виски».

Вскоре он притормозил около супермаркета.

– Сиди, я быстро.

– Хорошо.

Пока Каверина не было, Женька тревожно смотрела в зыбкий сумрак за окном и переживала в воображении все, что случилось позапрошлой ночью.

Вернувшись, Марк сел в машину и протянул ей бутылку виски.

– Это что?

– Это вместо духовника.

– Достойная замена. И как я сама не догадалась, – нервно хихикнула Женька, но бутылку взяла.

– Реальная. Советую нажраться в сопли. Полегчает.

– А если нет?

– Должно. А если нет, позвонишь, поедем в церковь. Но только не в ближайшее время. Пока что священники и психотерапевты под запретом.

– Мне надо было скорую вызвать, а я застыла как вкопанная и ничего не могла поделать, просто смотрела. Мне было так страшно… надо было остановить кровь, а я ничего не сделала, я же могла ему помочь… – шептала она.

– Ты бы не смогла ничего сделать, – сказал Каверин. – Сжать пальцами пульсирующую артерию практически невозможно. Она эластичная и после повреждения сокращается. Прячется в тканях, где найти ее неподготовленному человеку очень трудно.

Он вроде не старался ее успокоить, просто констатировал факт, но стало немного легче.

– Можно спросить?

– Что?

– Откуда шрамы?

– Собака укусила.

– Ужас.

– Угу.

– Большая была собака?

– Угу.

– Как же ты от нее отбился?

– Шею свернул.

– Капец…

Напряжение, в котором она доселе пребывала, начало понемногу отпускать. Хотя Женька толком не понимала, то ли это облегчение, то ли просто радость, что, наконец, все оставили ее в покое, что больше никому ничего не нужно рассказывать, ничего не нужно никому объяснять. Бутылка виски это действительно самая желанная сейчас компания. Марк не ошибся.

– Дверь запереть, никому не открывать, ни с кем не разговаривать, кроме меня, папы и Андрея.

– А с Федей?

– С Федей разговаривать обязательно.

– Поняла, – послушно ответила Женя.

– А если мне все же понадобится психотерапевт?

– Позвонишь мне.

– Есть опыт в таких делах?

– Я просто расскажу тебе пару страшных историй, и ты сразу поймешь, что у тебя все не так уж плохо.

– Хорошо.

Женька поднялась в квартиру, заперлась на все замки, налила себе полный стакан и включила песню «Виски».

Глава 16

– Твою ж мать… – выругался Погодин, войдя в квартиру и найдя новоиспеченную жену в обществе початой бутылки.

Женька засмеялась и запела:

– Лицом серди-и-т и нравом гру-у-у-уб, любовь храни-и-ит тройной тулу-у-у-уп…

– Дольчегабана, я уже и забыл, когда тебя трезвой видел. Женский алкоголизм – штука страшная.

– А мне можно – у меня теперь муж нарколог. – Она сидела на полу, привалившись к спинке кровати, и смотрела в молчаливо меняющиеся картинки на экране телевизора. – Пуска-ай кру-у-у-то меня зано-о-о-сит, душа чу-у-у-уда сейчас про-о-осит, что в Ирку-у-утске, чт-о-о в Но-о-ри-и-ильске како-о-ой ру-у-усский не пьет ви-и-иски-и-и…

– Угу. Наш корабль идет ко дну… – Погодин присел рядом и, посчитав, что смотреть телевизор без звука не совсем нормально, прибавил громкость.

– Не лезь! – Женька попыталась отобрать у него пульт, но не смогла и горестно завыла, обняв свои колени: – Вот за что мне это, за что?!

– Не плачь, Дольчегабана. Рано тебе еще слезы лить. Вот узнаешь меня поближе, тогда можно рыдать. А сейчас рано. Не люблю я эту бытовую философию… за что мне? а почему все мне? Да потому что в нашей гребаной жизни полно дерьма, а люди вокруг – говно. И ты, Дольчегабана, умудряешься в это дерьмо постоянно вляпываться. А я собираюсь из этого дерьма твою жопу вытащить. Так что радуйся, – усмехнулся Погодин и хлебнул виски прямо из бутылки.

– Чему тут радоваться? – спросила она, подняв на него глаза: – Что я связалась с самым ублюдочным ублюдком?

– Поверь, ты тоже не моя мечта. Так сказать, не героиня моего романа. Я прям твоему мужу не завидую.

Женя, сделав из стакана обжигающий глоток, поперхнулась, но не алкоголем. Ее задавили кашель и смех. Прокашлявшись, она хлопнула Погодина по груди.

– Ой, Андрюша, ну ты прям сейчас пошутил… про мужа-то… умеешь развеселить.

Андрей чокнулся бутылкой с ее стаканом и отпил еще. Крепкое спиртное обожгло внутренности, напомнив, что он почти ничего не ел сегодня. С отцом не садился за стол принципиально,