Летчик. Книга 4 - Владимир Малыгин

А мне в свою форточку и не выглянуть, банально нет времени и вообще возможности – я штурвал кручу, змейкой иду. Хорошо хоть Батюшин сообразил, самолично слева сбоку к стеклу протиснулся, высматривает неприятеля. И тоже пока молчит. Зато у меня такая прекрасная боковая поддержка образовалась – есть на кого боком опереться. Или плечом…

А вот и наши бортовые пулемёты на пару с кормовым голос подали – огрызнулись короткими очередями. Огрызнулись и зачастили, затарахтели. Носовой и верхний пока молчат, уже можно кое-какие выводы делать. Скорость? Скорость заданная. Ещё чуть-чуть можно добавить… И я толкаю вперёд замершую на РУДах руку инженера. Чёрт с ним, с этим расходом, не до него сейчас, как и до ресурса двигателей! Если нас сейчас зацепят, нам уже никакой ресурс не понадобится.

– Николай Степанович, видите что-нибудь? – мне сейчас не до формализма, поэтому спрашиваю так, как удобно. А когда припрёт, вообще буду просто генералом называть. А потом, после боя пусть выговаривает (если дурак. А Батюшин далеко не дурак, поэтому всё он понимает и сумеет сообразить. В бою и не то можно сказать, а уж что в обратку иной раз можно услышать, так это вообще ого-го…)

– Ничего не вижу! – даже не оглядывается мой импровизированный наблюдатель.

Хотел было сказать, чтобы назад и вниз смотрел, да спохватился, задавил на корню фразу. Наверняка сейчас отовсюду самолёты на перехват поднимут. Мы же приманка жирная, чёрт бы их всех там в столицах побрал! Так что пусть смотрит во все стороны, целее будем!

А мы так и идём змейкой, да вдобавок потихонечку высоту набираем. Очень потихонечку, чтобы скорость не потерять. Потеря скорости сейчас для нас смерти подобна! И это не метафора! Вот спинным мозгом чую, что просто так нас не отпустят. И всё только начинается, на самом-то деле! Дальше будет только хуже… Да ещё и солнце не за нас – в спину светит!

Четыре пятьсот, скорость так и держится на ста шестидесяти. На прошлой неделе мы экспериментировали, разгоняли над Ладогой машину до ста семидесяти. Больше просто страшно было. Ну и что, что у нас лобовик крыльев фанерой зашит, а дальше-то всё равно перкаль обычный…

Но всё, выше не полезу. Да и вряд ли кто-то из наших противников на подобное решится. Почему-то уверен, что за четыре тысячи здесь пока не забираются. Это чуть позже осмелеют, а пока опасаются подобных высот.

Стоп! Или у меня со слухом что-то не то, или… И я толкнул плечом Батюшина:

– Это ваши там стреляют?

Николай Степанович попятился задом, развернулся за креслом и прислушался. Опять же наблюдаю за ним через отражение в приборах.

– Мои…

– Самолёт нам не продырявят? Крылья не побьют?

– Люди опытные, не должны, – обиделся за своих стрелков генерал.

Ладно, мы тут все в одной лодке. То бишь, в одном самолёте. Должны соображать! Хотя, в азарте боя и с опытными всякое случается, это я по себе знаю…

– Сергей Викторович! – кивает на лобовое стекло Батюшин и этот кивок накладывается на чертыхание Игоря.

– Командир! Ты только глянь!

И я разворачиваюсь…

Цеппелины… Идут встречным курсом… Далеко ещё до них, но и на таком расстоянии сильное уважение своими размерами внушают. Огромные такие… Ну и на кого лезут? Они там что, в своей Германии, с ума все посходили, что ли? Мы же эти воздушные шарики порвём как тузик грелку… Тут же себя притормозил. Погоди, не нужно противника недооценивать. Там тоже не дураки сидят. Значит, что? Значит, есть там для нас какие-то сюрпризы… Например, больше чем у нас пулемётов… Это если на каждом, а если всех вместе взять, то это же какой плотный огневой заслон можно поставить? Вряд ли вывернешься целым и невредимым из подобного огненного мешка…

Сходимся с ними на встречных курсах, суммарная скорость сближения почти под триста километров получается. Вот только идут они на нашей высоте, и никак не выше, что уже отлично и даже больше, чем отлично! Читал я когда-то, что на высоте больше четырёх тысяч у них моторы начинали барахлить. А если ещё выше забирались, то вообще чуть ли не вдвое в мощности теряли – была там какая-то конструктивная недоработка. И, опять же, высотное оборудование у немцев практически отсутствовало, что нам на руку. И ещё один плюс – отстали летящие позади истребители противника. То ли нашей скорости не выдержали, то ли топливо у них на исходе. Или опасаются своих же зацепить. Короче, передали эстафетную палочку воздушного боя дирижаблям…

А я как-то резко успокоился, и из головы все мои прежние переживания улетучились. Вот оно и произошло. То, что мне покоя в последнее время не давало! Это – наша роль наживки. Вот в этой именно ловушке. Перед этим так, разминка была, на которую теперь даже смешно оглядываться. Сейчас или пан, или пропал – третьего, как говорится, не дано. Отовсюду хищники по наши души слетелись. Только не хищники это, а, скорее, вороньё! Со всех сторон обкладывают. И ниже не уйти, там наверняка артиллерия наготове. Ладно, сейчас мы вам перья-то повыщипаем…

– Надеть маски, перейти на кислород! Стрелять только по баллонам! – командую, а сам в этот момент толкаю РУДы вперёд (хотя они и так уже в ограничители упёрлись. Но, тем не менее, движение такое обозначаю для собственного спокойствия), плавненько тяну штурвал на себя и потихонечку скребусь вверх. С правой чашки доносится невнятный, еле различимый протест Сикорского. Пропускаю сдавленный вопль конструкторской души мимо ушей и забираюсь ещё выше. Не намного, на много и нам будет слишком тяжко, а вот метров на триста почему бы и не подняться?

И мы оказываемся визуально чуть выше этих ребристых серых огурцов! Есть тактическое преимущество! А кабины у них под гондолами. В центре одна большая, со множеством окошек, а спереди и сзади более короткие, маленькие. Если так и останемся с превышением, то будет просто здорово! Потому что придётся немецким стрелкам задирать стволы своих пулемётов вверх, ближе к зениту, а в таком случае даже речи не может быть о результативной прицельной стрельбе. Так что прорвёмся!

Противник чуть расходится в стороны (сообразили, черти), а мы пока так и идём прежним курсом. Нам это на руку. Ввязываться в затяжную воздушную карусель нет никакого желания. Поэтому стрельбу открываем с предельной дистанции. С курсового и верхнего пулемётов. В который уже раз порадовался, что настоял вооружать «Муромцы» не нашими Ковровскими «Мадсенами», а нашими же «Максимами» с их чуть большей дальностью стрельбы. Так что мы с противником сейчас будем на равных выступать…

На такой высоте приходится пилотировать очень аккуратно. Резкие манёвры здесь неуместны. Самолёт даже на пулемётную стрельбу реагирует, вздрагивает от каждой очереди. Поэтому идём по прямой с небольшими кренчиками, плавно переваливаемся с крыла на крыло, стараемся увернуться от ответного неприятельского огня, помешать прицеливанию. Ну и в ответ стреляем. Тут нам проще. В этакую дуру да не попасть… Это умудриться нужно, чтобы промахнуться. С закрытыми глазами можно палить! Да ещё пассажиры наши со своими пулемётами вновь к процессу подключились, дополнительно помогают. Об одном только сожалею, что зажигательных у нас нет, почему-то упустил я это дело. А то бы устроили сейчас немцам фейерверк огненный в небе…