След на весеннем снегу - Людмила Мартова

когда тебе предлагают богатую жизнь и вдоволь братьев накормить? Мать-то у нее к тому времени померла. Очередной хахаль паленку принес, оба и отравились в одночасье. Вот и суди. Калине восемнадцать лет, у нее на руках двое младших братьев, а больше никого, и Антон в армии. Ей даже опеку не давали оформить, потому что дохода у нее никакого не было. Естественно, замужество единственно разумный выход…

– А Антон что же, простил? – спросила Мила, у которой от жалости сдавило горло. Не могут люди жить в таких условиях, не должны.

– Так, конечно, простил. Когда любишь, всегда прощаешь.

– Я не простила, – тихо сказала Мила, – не смогла.

– Значит, не любила, – отрезала тетя Стеша. – А Антон Калину любил, поэтому все понял. Когда из армии вернулся, душу ей рвать не стал. Чужая жена, она и есть чужая жена. А к чужому руки протягивать не след. В общем, много лет между ними ничего не было. А где-то с полгода назад стали их опять вместе видеть. Серега-то гулять давно начал. Он своих любовниц от жены и не скрывал. Куда ей деваться было, когда у нее двое младших на руках? Серега ее, считай, купил, облагодетельствовал и был уверен, что она ему ноги целовать должна и терпеть все, что он вытворяет.

– А почему Антона арестовали? – спросила Мила. – Он-то тут при чем?

– Так говорят, что это он Сереге отомстил за то, что тот над женой издевался. Изменял ей, бросить хотел.

– Так Антону-то это только на руку, – задумчиво сказала Мила. – Троекуров бы с женой развелся, и он бы смог на любимой жениться. Убивать-то зачем?

– Так вроде не давал Серега развода, – тетя Стеша вздохнула. – Он хозяйственный был. Что ему раз в руки попадало, уже не выпускал.

– Глупость какая-то. – Мила налила чаю, порезала на куски принесенный соседкой пирог. – Пару дней назад арестовали эту самую Калину, считая, что она убила мужа, который хотел с ней развестись, чтобы деньги не терять и стать богатой вдовой. А теперь подозревают Антона, потому что Троекуров разводиться, оказывается, не хотел. Эти две версии же друг другу противоречат.

– Не нашего то ума дело, – заявила тетя Стеша и начала, отдуваясь, пить чай. – Полиция разберется, кто чего хотел или не хотел. Только у Калинки адвокат столичный нашелся, а Антону адвоката взять неоткуда. Так что сгинет парень за чужие грехи, вот что я тебе скажу.

– Господи, а если Антон арестован, то дети как же? – всполошилась вдруг Мила. – Он же брату и сестре еду приносит. Их матери нельзя деньги давать, поэтому он продуктами их снабжает. Я его как раз сегодня днем в супермаркете видела, он целую тележку продуктов набрал. Вместе…

Она хотела сказать, что Антон Кедровский был вместе с Калиной, но почему-то оборвала себя на полуслове, решив, что не нужна эта информация слишком болтливой тете Стеше.

– Теть Стеш, я сбегаю к Кедровским, отнесу продуктов, да и просто узнаю, как дела, – сказала она и торопливо начала доставать из холодильника купленные сегодня молоко, творог, сметану, помидоры и огурцы, порцию охлажденных куриных окорочков. Отрезала половину от оставшегося на столе пирога, вытащила из шкафчика банку малинового варенья, когда-то подаренного все той же соседкой, перехватила ее осуждающий взгляд, глянула умоляюще.

– Это же дети, и они сейчас, наверное, очень напуганы из-за того, что случилось с Антоном.

– Да нечто я не человек, – пожевав губами, сказала старушка. – Нечто не понимаю. Хорошая ты девка, Мила, во что я тебе скажу. Ты беги да скажи, что тетя Стеша завтра им пюре с котлетами сготовит и принесет. Поняла?

– Поняла, спасибо вам.

Теперь Мила жалела, что утром, в школе, не согласилась забрать у Антона Кедровского три тысячи рублей, которые он так настойчиво предлагал. Дело было не в деньгах, а в том, что сейчас она могла бы оставить эти купюры ребятам, не опасаясь обидеть их очередным благодеянием. Антон ясно дал понять, что не одобряет благотворительности, проявляемой, по сути, чужими людьми, поэтому оставить свои деньги снова было, наверное, нельзя.

Что ж, сегодня она оставит продукты, а завтра что-нибудь придумается. Конечно, Антон велел в подобных случаях звонить и даже номер телефона оставил, но, наверное, нельзя же позвонить в СИЗО. Или можно? Пожалуй, на этот счет необходимо проконсультироваться с Олегом Васиным, но не сейчас, позже. Сейчас важно убедиться, что дети не голодны.

Выпроводив тетю Стешу и натянув ботинки и пуховик, Мила прицепила Кактуса на поводок, взяла пакет с продуктами и вышла из дома. При виде ее Игорь тут же вылез из машины, подошел ближе.

– С собакой гулять? – уточнил он, поднимая воротник куртки. – Или вам надо куда?

– И с собакой, и надо, – ответила Мила. – Тебе не обязательно со мной идти, если холодно, я недалеко.

– Идти с вами мне обязательно, потому что это моя работа, – рассудительно сказал охранник. – Правда, в семь часов у меня сменщик придет. Вы сегодня на прогулку припозднились что-то.

– Соседка забегала, пирог принесла, – тут же начала оправдываться Мила. – Я ее чаем напоила, неудобно было сразу выпроваживать. Ой, а времени-то уже без десяти семь. Игорь, правда, не надо со мной сегодня гулять. Ты езжай домой, а сменщик твой пусть меня здесь ждет. Это кто, опять Николай?

– Нет, Колька утром на смену заступит. Ночь сегодня Игнат дежурит. Вы еще его не видели, поэтому я познакомить хотел.

Да, охрана такой досточтимой персоны, как Камилла Эрнандес, влетала бизнесмену Александру Соболеву в копеечку.

– Вы, Камилла Александровна, не должны под нас свои планы подстраивать, – меж тем говорил Игорь. – Вы – охраняемый объект, вы имеете право делать то, что считаете нужным. Хоть в шесть с собакой гулять, хоть в семь, хоть ночью. Не имеет это никакого значения. А нам за то, что мы вас охраняем, зарплату платят, поэтому домой я не пойду, а отправлюсь с вами на прогулку с Кактусом, а сменщику вас передам тогда, когда вы решите вернуться в дом. И не переживайте вы из-за этого, право слово.

Откуда-то он знал, что Мила чувствует себя неудобно. Дорога к дому Кедровских заняла минут десять. Умница Кактус быстро справил все положенные вечерние дела и теперь послушно трусил рядом с Милой, даже в сугробы не норовил нырнуть. Игорь молча шел рядом и тащил пакет с продуктами, за что Мила ему, признаться, была благодарна.

Немного волнуясь, она поднялась на нужный ей третий этаж и надавила на кнопочку звонка. Дверь открыли сразу, словно ее визита ждали. За дверью обнаружилась Оля Кедровская, сильно заплаканная. При виде учительницы английского она отступила от двери и опять побледнела. Мила искренне не