След на весеннем снегу - Людмила Мартова

понимала, почему она вызывает у девочки такую реакцию.

– Опять вы? – спросила Оля. – Вы к маме?

– Нет. Я к вам. Я принесла продукты.

– Зачем? – в коридор вышел Витя, ощетинившийся, злой. В глазах у него горел какой-то непонятный Миле огонь, который, признаться, немало ее пугал.

– Я узнала, что Антон арестован, и решила, что у вас нет продуктов, – сказала она. – Он сегодня приходил ко мне в школу, и мы договорились, что я буду вам помогать.

Это была не совсем правда, но сейчас Миле было не до угрызений совести. Эти дети были как два волчонка, и приручать их ей сейчас совершенно некогда.

– У нас есть продукты, – сказала Оля тоненьким голосом. – Калина принесла.

Вот как. Калина Троекурова, из-за которой был арестован Антон Кедровский, снизошла до того, чтобы накормить его брата и сестру.

Из тени коридора, в котором не горел свет, выступила еще одна фигура, и Мила тут же узнала в расстроенной красавице с красными от слез глазами женщину, которую видела сегодня с Антоном в супермаркете.

– Вы кто? – спросила она отрывисто, оглядев Милу с головы до ног. Что-то подсказывало, что увиденное ей не понравилось. – Вы знакомая Антона?

Кажется, эта женщина способна приревновать Милу к Кедровскому, и, хотя ревность не имела под собой никаких оснований, Мила поспешила развеять подозрения. И так обстановка была достаточно нервной, чтобы еще нагнетать ее на пустом месте.

– Я учительница Вити и Оли, – мягко сказала она. – И пришла проверить, не нужно ли им что-нибудь.

– Но вы сказали, что Антон к вам приходил.

– Да, а что странного в том, что человек, отвечающий за брата и сестру, приходит в школу, чтобы поговорить с учителем?

Молодая женщина, которая на вид была ровесницей Милы, провела ладонью по лбу, словно стирая что-то неприятное.

– Странного? Наверное, ничего. Я не знаю. Вокруг меня в последнее время так много странностей, что я уже перестала их различать. Вы знаете, у меня убили мужа. Это как раз не странно, потому что у него был редкий талант превращать во врагов всех, с кем он общался. Но сначала следователь был уверен, что это я его убила. И самое страшное, что я думала над этим. Не над тем, чтобы убить, нет. Над тем, как бы было хорошо, если бы он умер. Я могла всю ночь представлять, какое бы было счастье, если бы его в одночасье не стало. Я была бы свободна. Совсем свободна. Вы когда-нибудь мечтали о свободе? Точнее, вы когда-нибудь чувствовали себя запертой в клетке?

Она говорила все быстрее и быстрее, словно заговаривалась в лихорадке. Вид у нее становился совсем больной, и Мила сделала шаг вперед и приложила свою прохладную с улицы ладонь на пылающий лоб Калины.

– У вас температура. Вам нужно лечь.

– Лечь? Наверное, вы правы, но здесь нельзя. Полина Егоровна может проснуться и устроить скандал. Ей не нравится, когда я прихожу. Я сейчас поеду домой.

– Вы что, вам нельзя в таком состоянии за руль, – сказала Мила, – вот что, меня внизу ждут, я попрошу, чтобы этот человек вас отвез. Хорошо? Витя, Оля, продукты разложите, что делать дальше, решим завтра.

– Камилла Александровна, а Антона отпустят? Он же ни в чем не виноват, – жалобно спросила Оля.

– Я не знаю, – честно призналась Мила, которая никогда-никогда не лгала своим ученикам. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Может быть, адвокат Калины поможет и Антону.

– Я сразу ему позвонила, но он сказал, что ему заплатили только за то, чтобы вытащить меня, – проговорила Калина. – И это тоже еще одна странность, потому что я понятия не имею, почему ему заплатили. А я обязательно должна с этим разобраться, потому что чувствую, что это важно. Но я сейчас не могу. У меня голова кружится, все плывет.

– Потому что вы заболели, – терпеливо объяснила Мила. – Пошли, вам нужно срочно домой. Где ваше пальто или куртка?

– Где-то здесь, я не знаю.

Молодая женщина опустилась на стоящую в коридоре табуретку, как будто ее не держали ноги.

– Оля, помоги Калине одеться, – отдала распоряжение Мила, которая вдруг почувствовала, что стала здесь главной и за все отвечает. Пусть и непонятно почему.

– У Тохи зарплата завтра, – проворчал Витя. – Если его не выпустят, то ее снять будет нельзя, карточка-то у него. А нам за квартиру заплатить надо. Можно что-то сделать так, чтобы он карточку нам передал? Мы пароль знаем и лишнего не потратим.

– Я завтра решу, – продолжала «руководить» ситуацией Мила. – Антон же на фанерном комбинате работает? Думаю, я смогу попросить его директора, чтобы в этот раз деньги отдали наличными.

– Вы знаете Васильева? – удивилась Калина. Щеки ее полыхали алым лихорадочным румянцем, и Мила невольно заволновалась, по опыту зная, что температура сейчас градусов под тридцать девять, не меньше.

– Знаю.

– Вот еще один человек, который ненавидел Серегу.

– Андрей Васильев не любил Сергея Троекурова? – удивилась Мила. – А где они могли пересечься-то?

– Серега выиграл тендер на поставку на комбинат топлива. Они несколько лет с одной и той же фирмой сотрудничали, и все их устраивало, а тут Серега в тендер влез, цену сбил и выиграл. Но у него бензин похуже, он его бодяжит, чтобы побольше заработать. Васильева это не устраивало, а он мужик жесткий, пришел разговаривать, слов не выбирал. Я слышала, потому что в конторе в тот момент была. Он требовал от Сереги отказаться от подписания контракта, чтобы конкурс объявили снова. А Серега пытался у него денег выморщить. В качестве отката. И шантажировал Васильева, потому что сроку оставалось три дня, а потом бы уже ничего сделать было нельзя. Я так хочу спать. Ужасно.

– Пошли, – сказала Мила, подхватывая Калину с табуретки и крепко держа ее под руку. – Вы постарайтесь дойти донизу. Там вам помогут. Просто мне вас не удержать, у меня ж еще собака.

– Собака. Хорошая собака. Смешная и добрая, – заплетающимся языком проговорила Калина.

– Ага, смешная, – согласился Витя. – Особенно когда спит.

Кактус, который в этот момент совсем даже не спал, умильно наклонил голову набок и вывалил из пасти розовый язык. Несмотря на то что людей он своим вниманием обычно не баловал, к этой компании явно относился благосклонно. Не то что к Андрею Васильеву.

Мысли Милы снова вернулись к директору фанерного завода, который перевез в малодвинскую глухомань ее школьную подругу Женьку. Если верить Калине, то человек, который нашел в лесу труп Троекурова, имел личные неприязненные отношения с убитым. Более того, через три дня вступала в силу сделка, которая директору комбината была категорически не нужна. Если Троекуров погиб, не успев подписать бумаги, значит, контракт точно