Эти земли полны волшебства - Татьяна Мельникова

значит, но фея не обращала на это никакого внимания и продолжала увлекательный монолог на своем собственном языке. Позже она, конечно же, освоила другие звуки и научилась складывать слова, но неизменное «гли-гли» стало ее новым именем.

Растаявший снег каплями стекал с крыши, барабанил по карнизам и крылечку, солнечный свет пробивался сквозь узорчатые ветки березок, воздух был вкусный и заметно потеплевший, а птицы пели на все голоса, громко и радостно. Мюрла щурился от солнца, улыбался и убирал с крылечка мокрый липкий снег. Ему хотелось подпевать птичкам и пританцовывать вокруг лопаты. Мюрла ушел в свои мысли, чистил дорожку перед домом, смотрел, как в каплях воды преломляется свет, когда они падают вниз и разбиваются на множество переливающихся разными цветами брызг. Вдруг он поймал себя на том, что находится в тишине — птичий гомон прекратился, лишь монотонно капала вода и шумели деревья.

Мюрла огляделся. Лес как лес. Ничего не изменилось, но при этом что-то настораживало его. Пожав плечами, Мюрла продолжил свои дела. Дорожка и крыльцо были уже совсем чистыми, гном сходил в дом и принес оттуда весенний оберег, который нужно было повесить перед входом. Это было изображение на медном диске переплетенных зеленых веточек, в центре которых находилась птица. Мюрла разместил эти символы на двери и ощутил благодарность своему лесу за окончание зимы и приход новой весны. И в этот момент он ощутил, что кто-то наблюдает за ним. Бывает иногда такое чувство, что кто-то будто сверлит взглядом твою спину, от чего хочется одновременно и спрятаться подальше, и узнать, кто же это. Страх и любопытство часто ходят рука об руку, что поделать, это рождает азарт и желание рисковать.

Мюрла очень не любил, когда в привычные будничные дела что-то вмешивается и вырывает его из потока мыслей. Обычно гном не просто подметал или готовил, а размышлял, глубоко погрузившись в себя и ведя сложные диалоги с кем-то из своего внутреннего мира. Мюрла спорил, недоумевал, что-то доказывал невидимому собеседнику и возвращал тем самым себе внутреннее равновесие. Вот и сейчас он наводил порядок вокруг дома, радуясь приходу весны и думая о том, что же она принесет ему.

Подумать и правда было о чем, а внутренний собеседник сыпал вопросами, на которые Мюрла затруднялся ответить. Итак, Мюрла размышлял о новой обитательнице своего домика — о фее Гли-гли. Это было очень странное и трогательное существо, явившееся из тумана. Не тот ли это был туман, о котором шла речь в легенде об этом лесе? Мюрла представлял себе, что когда-то очень давно эти места тонули в таком же густом тумане, который защищал от посторонних глаз что-то очень волшебное и таинственное. До недавнего времени жизнь в лесу казалась Мюрле хоть и приятной, но довольно однообразной и даже скучноватой. А теперь одно за другим стали происходить разные события, и какой-то голос внутри Мюрлы призывал подумать об этом, понять, откуда вдруг взялся туман и почему Гли-гли связана с ним.

Итак, Мюрла вспоминал детали того дня, когда к нему в окно постучалась маленькая фея, и в это время почувствовал на себе чей-то взгляд. Сначала гном решил не обращать внимания и продолжать свои дела. Однако долго игнорировать что-то неведомое не получилось — тревога усиливалась и росло любопытство. Мюрла вздохнул, отнес лопату на крылечко, поправил шапку и обернулся. На ветке старой сосны сидел большой ворон с серебристыми крыльями и белым клювом. Ворон смотрел на Мюрлу, наклонив голову. Мюрле даже показалось, что эта удивительная птица слегка кивнула ему, то ли поприветствовав, то ли знакомясь.

И вот Мюрла стоял и смотрел на ворона. Ему не было страшно, не хотелось никуда уйти, оба они просто смотрели друг другу в глаза. И Мюрла стал чувствовать, как у него в голове появляются странные мысли. Как будто эти мысли не принадлежали ему, а были переданы кем-то.

Мюрла снова посмотрел на ворона. «Это твои мысли я чувствую?» — спросил он. «Да» — пронеслось в его голове. «Кто ты такой?» — мысленно спросил Мюрла. Ворон довольно манерно поклонился и так же мысленно произнес: «Я невидимый дух, который оказался в теле удивительной птицы. Так принято считать, но я и сам не помню, кто я есть. Я летаю в разных землях, собираю новости, смотрю, что происходит. Если происходит что-то выдающееся, я наблюдаю и пытаюсь помочь, когда нужно».

Такого подробного ответа Мюрла не ожидал. Даже интересно, почему этот непонятный дух сидит здесь, на ветке старого дерева. Однако Мюрла понимал, что в лесу действительно творится что-то очень даже «выдающееся», как выразился его собеседник. Загадок становилось все больше, и гном решил перейти сразу к делу. «Здесь происходят какие-то странные события, такого раньше не было» — быстро выложил Мюрла ворону. «О, я знаю, о чем ты говоришь! Этот лес ожил, он многое вспоминает!» — понимающе кивнул ворон. «А чего же раньше не вспоминал?» — насторожился Мюрла. Ворон выдержал значительную паузу. «Здесь появился тот, кто притягивает эти воспоминания и события».

Ворон театрально вскинул голову и посмотрел на Мюрлу. Видно было, что он торжествует: вот сейчас его спросят, кто же это, он ответит, гном удивится и разговор будет чрезвычайно приятным. Судя по всему, эти духи давно уже соскучились по общению и с удовольствием использовали в разговорах разные нехитрые уловки, чтобы выглядеть солиднее и таинственнее.

Мюрла об этом не думал. Он вдруг понял, что имел в виду ворон, и хотел лишь подтвердить свои догадки. И он мысленно спросил: «Ты говоришь о Крессе? О попугае?». И ворон сразу же ответил: «О, да». Мюрла подождал и задал главные вопросы: «И кто же он? Зачем он здесь?» Ворон смотрел на гнома, и в голове у того проносилось: «Неважно, кто он. Сейчас это милейший попугай. И пусть будет так. Важен не он, важен ты и этот лес. Попугай появился тут, потому что у тебя было много разных мыслей о своей жизни. И он лишь отвечает на твои вопросы. Ты хотел перемен — они случились».

Разговор явно заходил в тупик. Теперь оставалось только понять, какие же перемены случились, и чего на самом деле хотел Мюрла. Но не спрашивать же об этом ворона! Такой соблазн, безусловно, был, ведь иногда случается так, что мы не признаемся в чем-то важном даже самим себе. И тогда нам становится многое понятно, когда кто-то начинает вместе с нами распутывать этот клубок из чувств, пристрастий и желаний, пытаясь понять нас и объяснить