Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский

После рождения сына встречи Анны с возлюб­ленным продолжались. Уже на следующий год ко­ролева подарила королю еще одного «богодан­ного» сына. Но Людовик XIII, как, несомненно, вы помните, недолго наслаждался счастливым от­цовством. Сначала умер Управляющий страной — кардинал Ришелье... Он умер, как редко умирают великие реформаторы, — на вершине славы, по­бедив или умертвив своих врагов. Если щегольнуть точностью — через 18 лет 3 месяца 19 дней 8 часов и 16 минут врач, державший руку всемогущего кар­динала, ощутил последний удар его пульса.

Перед тем как навсегда закрыть глаза, Ришелье успел попрощаться со всеми любимыми суще­ствами — с белоснежной ангорской кошкой Мариам, серебристым котом с пышными баками Фенимором, черным как ночь котом Люцифером и племянницей герцогиней Эгильон. В своем заве­щании кардинал щедро одарил и племянницу, и всех своих кошек. Великого Реформатора торже­ственно похоронили в университетской церкви

Сорбонны, которую он столь великолепно пере­строил, придав ей нынешний блеск.

Король не скрывал своего счастья! Уже на сле­дующий день он написал слова игривой песенки в ознаменование избавления от ярма великого че­ловека. Свой дворец кардинал завещал королю, и Пале-Кардиналь стал Пале-Рояль... Король посе­тил великолепные залы и увидел жалобно мяукаю­щих кошек. Обожавший собак, страстный охот­ник, король ненавидел кошек. Людовик приказал немедля очистить дворец «от мерзких тварей». Бо­гатых наследниц попросту придушили.

Парижане, как их король, плясками и песнями радостно встретили смерть великого сына Фран­ции. Что ж, такова под солнцем народная благо­дарность реформаторам. Люди помнили то, что он сказал и осуществлял: «Велик тот правитель, который не боится сечь свой народ во имя его же пользы». И через полтораста лет народ не забыл свою ненависть к кардиналу. В дни революции чернь выбросит его труп из могилы. Граф Сен-Жермен рассказывал графине д'Адемар, как па­рижские гавроши развлекались около Сорбонны. Они устроили чудовищный футбол — хохоча, пи­нали ногами по булыжной мостовой череп того, кто столько лет создавал славу Франции. Граф по­пытался разогнать маленьких мерзавцев, но ве­сельчаки сбежали, прихватив с собой и знамени­тый череп.

Но король недолго наслаждался обретенной свободой. Уже на следующий год Людовик XIII последовал вслед за кардиналом.

Франсуа Бофор после смерти короля

Остался пятилетний Людовик XIV. Мальчик ростом и мужественными античными чертами по­шел в красавца де Бофора. Опасные слухи о том, что покойный король не был его отцом, будут тре­вожить Людовика XIV до конца его дней... Подоб­ные слухи преследовали и вашего императора Павла. Все похоже под солнцем. Ваш Павел, борясь с этими слухами, не уставал говорить о своей любви к убиенному отцу Петру III. Ту же защиту избрал и Людовик XIV. Он будет постоянно вспоминать отца, их любовь друг к другу. Как и ваш Петр III, он создаст культ отца. Во время строительства гран­диозной резиденции в Версале он демонстративно сохранит жалкий охотничий замок Людовика XIII, несмотря на все возражения архитекторов...

Но это — потом. Сейчас Людовику всего пять лет и наступило долгожданное время для Анны. После смерти не любившего ее мужа она царствует. По постановлению парламента Анна становится всесильной регентшей при малолетнем сыне. Она оставила Лувр, где пережила столько горестных одиноких ночей. Королева-регентша переселилась во дворец своего покойного врага-друга Ришелье — в великолепный Пале-Рояль. Здесь ее ждут совсем иные ночи.

Итак, королева-регентша Анна Австрийская получает неограниченную власть. Эти женские мо­нархии! Регентша Мария Медичи при малолетнем Людовике XIII призвала управлять своего любов­ника. И сейчас двор нервно замер в ожидании все­сильного фаворита.

Как этого ждал герцог Бофор, помнивший про власть флорентийца Кончини. Герцог не сомне­вался, что станет таким правителем. Он ликовал.

Ночь любви по-итальянски

Ликует Франсуа (Бофор), ликует и Мария (де Шеврез). Нет более могущественного врага; Ри­шелье мертв, и правит их Анна! Оно пришло, их время. Воспитание Людовика Анна поручает, ко­нечно же, де Бофору.

Воспитывая мальчика, Бофор все больше чув­ствует себя отцом короля. Франсуа уже не хочет быть временщиком. Ведь он тоже — Бурбон. Он уже мечтает о браке с королевой. Незаконный внук короля хочет стать королем законным. «Но бой­тесь слишком верных надежд в этом неверном мире», как любил повторять граф Сен-Жермен... Уже вскоре Анна перестает приглашать Бофора в спальню. Занятый очередной новой пассией, Бо­фор вначале этого не заметил. Встревожился он слишком поздно. Однажды утром приехавшему во дворец Бофору королева продемонстрировала раз­гадку: из покоев Анны, ни от кого не таясь, вышел он. В пурпурной мантии, отороченной великолеп­ными кружевами, перед Бофором стоял Его Высо­копреосвященство кардинал Мазарини!

Новый фаворит

Так и должно было быть! Сорокалетний Джулио Мазарини сменил множество профессий, пока стал наконец довереннейшим папским диплома­том. Ришелье из Парижа оценил успехи Мазарини на папской службе и, главное, — его знание папских секретов. Он переманил итальянца во Францию. Здесь Мазарини получил кардинальскую мантию. На смертном одре Ришелье завещал Людовику XIII передать Мазарини пост первого министра. Ри­шелье знал, какой подарок он оставлял знати, ли­ковавшей по случаю его смертельной болезни.

Когда король последовал за Ришелье в царство теней, вдовствующая королева поверила рекомен­дации своего великого врага. Она оставила Маза­рини первым министром. Но умный Мазарини не забывал: на троне — страстная женщина. И только ее ложе — путь к истинной, долговременной власти. Уже вскоре Мазарини решился... Во время своих ежедневных докладов итальянец обрушил на коро­леву все искусы галантного ухаживания. Для бедной королевы это было впервые. За ней никто никогда по-настоящему не ухаживал. Герцог Бекингэм? Но были всего лишь письма. Франсуа де Бофор? Он попросту овладел ею! Ее никто по-настоящему не желал. Желала она. И вскоре Анна разглядела: не­молодой итальянец хорош собой и крепок. Его лицо чем-то напоминало ей красавца Бекингэма. Итальянец тотчас почувствовал... И вот уже он по­смел дотронуться... Его пугающе длинные пальцы умело сыграли божественную любовную симфонию на королевской шейке, не причинив самой нежной В мире коже никакой боли.

В ту первую их ночь королева оценила разницу. Бофор любил себя и в любви дозволял женщине доставлять ему счастье. Взамен предлагал красоту и бычью силу. Итальянец заботился о счастье жен­щины. Он не только усердно работал в постели внизу... но не забывал о труде наверху — о поэзии, о словах любви. Бедняга Бофор был косноязычен. Анна уже не могла забыть, как во тьме алькова Джулио шептал стихи на нежнейшем языке своей ро­дины. Первый раз королева испытала настоящее женское счастье. Да, мой друг... Слова для Пре­красной Женщины важны не менее, чем ... Только если вы вооружены и тем и другим, вы истинный победитель.

Каковы же были ярость, изумление Бофора, когда он понял: пока он трудился, воспитывая юного короля, в постели королевы усердно рабо­тал другой. И кто? Ему, потомку королей, пред­почли безродного, немолодого итальянского прой­доху. Каково было бешенство де Шеврез, узнавшей от Бофора о новом любовнике подруги. Опытней­шая интриганка поняла — она пропустила главную интригу! Впрочем, и это много раз бывало под солнцем. Ваша Екатерина Дашкова помогла Ека­терине сделать переворот. На второй день после переворота она обнаружила у спальни Екатерины нежданную картину: Григорий Орлов, гвардейский офицер, небрежно перебирал государственные бу­маги. И Дашкова поняла: она не знала главного. У обожаемой подруги, которую она посадила на трон, оказался любовник. И он пожинает плоды сотворенного ею заговора. Последовал взрыв де­вичьей ревности. Екатерина тотчас удалила Даш­кову из дворца. Но то, что простительно 18-летней Дашковой, непростительно великой интриганке де Шеврез. Но и она не сдержалась. Подвел тем­перамент. Посмела выразить королеве негодова­ние, посмела издеваться над безродным любовни­ком. Анна молча выслушала подругу и повелела герцогине «впредь никогда не появляться во дворце». Главная подруга до конца своих дней была удалена из покоев королевы. Конечно, не сдер­жался и де Бофор. Когда Анна, волнуясь, начала рассказывать ему о новом порядке в ее спальне, он решил проблему привычно. Он швырнул Анну на кровать и взял ее силой. Однако после вместо обычной покорной нежности, получил яростную пощечину. Ему было запрещено появляться во дворце под страхом отправиться на Гревскую пло­щадь — в гости к палачу.