Рюрик - Евгений Пчелов
Шрифт:
Интервал:
«Мы видели, что, по древнему русскому преданию, единодушно подтверждаемому также множеством других разнородных свидетельств, заложение первых основ русского государственного строя является делом скандинавов; что под именем руси у народов Востока разумелись в древние времена норманны; серьезная и добросовестная критика никогда не будет в состоянии опровергнуть этого факта. Норманны заложили основание, на котором природные славяне возвели исполинское здание, и из незаметно малого зерна, посеянного пришельцами с Севера, развилось одно из величайших государств, когда-либо существовавших в мире».
На рубеже XIX–XX веков острота дискуссий по «варяжскому вопросу» стала спадать. Серьезное научное изучение проблемы, внимание к археологическим данным, к исследованию летописей, расширение круга источников и применение комплексных методов на стыке истории, текстологии, лингвистики и археологии позволили более глубоко и детально проработать имеющийся материал, а само развитие исторической науки открыло возможность уйти от примитивного представления о жесткой взаимосвязи начала династии и начала государства, от «опрокидывания» современных этнических представлений в далекое прошлое. Конечно, в рамках «норманизма» также появлялись крайние позиции, абсолютизировавшие роль и участие норманнов в начальный период русской истории, но такие взгляды объективной наукой всегда корректировались, и взвешенные подходы к оценке варяжского влияния становились постепенно преобладающими.
Археология, на протяжении XX века давшая самый значительный объем источников подревней истории Руси, стала играть всё более заметную роль. Ей также были не чужды определенные «перехлесты» — особенно на первых порах изучения темы. Так, большую роль в археологическом плане сыграла монография шведского ученого Туре Арне (1879–1965) «La Suede et l'Orient» («Швеция и Восток»), имевшая подзаголовок «Археологические этюды о связях Швеции и Востока в эпоху викингов». Она увидела свет в Упсале в 1914 году; в ней на основе археологических находок автор выдвинул теорию о норманнской колонизации Руси. В 1917 году в Стокгольме из печати вышел сборник статей Арне, посвященных истории русско-шведских культурных связей. Он назывался «Det stora Svitjod» («Великая Швеция»). Под этим условным наименованием, известным по скандинавским сагам[87], Арне подразумевал и Киевскую Русь, то есть весь тот ареал, на который распространялось влияние норманнов. Даже русский эпос (былины), по мнению Арне, в основе своей являлся скандинавским. Ученик Арне археолог Хольгер Арбман (1904–1968) продолжил исследования скандинавских археологических древностей эпохи викингов, в том числе и на территории Руси[88].
Под влиянием работы Арне рассматривал начальную русскую историю и такой замечательный знаток древнерусских летописей, филолог и историк, как Алексей Александрович Шахматов (1864–1920), уже упоминавшийся ранее. По его мнению, на Русь прибывали настоящие «полчища скандинавов», которые состояли из двух колонизационных потоков. Первые норманны (шведы), прибывавшие в Восточную Европу еще с VIII века и сыгравшие большую роль в образовании Русского государства, именовались русью, а второй, более поздний поток скандинавских пришельцев назывался варягами. Именно это слово и было зафиксировано в «Повести временных лет» применительно к скандинавам и «первой волны».
Между тем находки некоторых археологических памятников присутствия норманнов на Руси (такие, как рунические надписи) были тогда еще весьма незначительны, что вызывало недоумение одного из основателей отечественной скандинавистики профессора Петербургского университета Федора Александровича Брауна (1862–1942, с 1920 года — в эмиграции, где стал профессором Лейпцигского университета). Кстати, именно он ввел в научный оборот первую скандинавскую руническую надпись, найденную на территории Древней Руси, — знаменитый мемориальный камень с острова Березань в устье Днепра, обнаруженный в 1905 году (надпись на нем датируется второй половиной XI века). Уже в эмиграции Браун опубликовал одну из лучших своих работ «Варяги и Русь» (Беседа. 1925, № 6/7). Ученики и последователи Брауна внесли существенный вклад в исследование русско-скандинавских отношений начальной поры. Так, Карл Федорович Тиандер (1873–1938), профессор Петербургского университета, в своих «Датско-русских исследованиях» (1915) собрал значительный свод сказаний о приходе братьев со своим племенем на новую землю — близких по содержанию летописной легенде, в разных культурных традициях. На основе их сопоставления он выявил определенную общность мотивов и причислил рассказ «Повести временных лет» о варяжских князьях к типу «переселенческих сказаний». Тот же мотив, по его мнению, нашел отражение и в некоторых других летописных известиях (о Кие и его братьях, об Аскольде и Дире). А выдающийся скандинавист Елена Александровна Рыдзевская (1890–1941, умерла в блокадном Ленинграде) провела масштабное сопоставление преданий «Повести» с мотивами скандинавских саг — это исследование было опубликовано спустя три десятилетия после ее смерти[89].
Подобные научные разыскания продолжались русскими историками и в эмиграции. Существенное значение имеют, например, статья Владимира Алексеевича Мошина (1894–1987) «Варяго-русский вопрос», опубликованная в Праге в 1931 году, автор которой дает подробнейший разбор истории изучения этой темы, классифицируя все гипотезы, и работа Александра Львовича Погодина (1872–1947) «Варяги и Русь», увидевшая свет в седьмом выпуске «Записок Русского научного института в Белграде» в 1932 году. В 1934 году в датском Орхусе была опубликована известная книга датского ученого Адольфа Стендер-Петерсена (1893–1963) «Die Varagersage als Quelle der altrussischen Chronik» («Варяжская сага как источник древнерусской летописи»). Самого Стендер-Петерсена в советские годы причисляли к реакционным норманистам. Главным его «прегрешением» было то, что он высказал предположение о скандинавских источниках летописных сказаний о первых русских князьях.
Наконец, явлением зарубежной исторической науки, причем науки русской эмиграции, стала серия книг Георгия Владимировича Вернадского (1887–1973), сына великого ученого Владимира Ивановича Вернадского. Вернадский-младший после революции эмигрировал и стал профессором русской истории Йельского университета. Свой взгляд на древнюю русскую историю он изложил в книгах «Ancient Russia» («Древняя Русь») (1943), которая стала первой книгой многотомного проекта «История России», и «The Origins of Russia» («Истоки Руси») (1959)[90]. Теория Вернадского отличалась своеобразием. В книге «Древняя Русь» он нарисовал широкую картину истории народов, населявших территорию будущей Руси, с древнейших времен. По его предположению, название «рос/русь» произошло из иранских языков. В этом отношении Вернадский как бы развивал идеи Ломоносова и отчасти Гедеонова (приводя примеры древних названий рек с тем же корнем). «Сарматские племена аорсы и роксоланы распространились уже во втором веке до н. э. по территории Волги, Дона, Донца, Днепра. Имена этих племен могут быть выведены из иранских слов ors или uors ("белый") и rukhs ("светлый"). Возможно, некоторые реки в районе распространения этих племен должны были стать известны под племенными именами поселенцев. Однако возможность двойного происхождения этих имен не следует упускать из виду. Иранское племенное имя могло быть рационализировано местными славянами с помощью их собственного языка (рос от росб)».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!