Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

class="p1">— Попытай счастья, если не брезгуешь, — пожал плечами хозяин. — Только не говори, что с «Шестипалого». Речники тоже выплывших не жалуют.

Поблагодарив хозяина за совет, Илана подошла к столику толстого чиновника.

— Да хранит Стальной Феникс Ваш путь, билгор! — церемонно произнесла она.

Шаман посмотрел на неё со смесью раздражения и любопытства. К счастью, любопытство взяло верх.

— Да благословят духи и тебя, юный соратник, — ответил он. — Что побудило тебя обратиться ко мне бесталанному?

— Я хотел просить о благодеянии, — скромно сказала Илана.

Раздражение вернулось во взгляд чиновника, он явно подыскивал вежливый эквивалент фразы «проваливай, не подаю».

— Мой дух стремится туда, где Гремящая впадает в океан, — поспешила пояснить беглянка. — И я слышал, что долг ведёт Вас, многомудрый соратник, в ту же сторону. У меня совсем немного денег, чтобы заплатить за проезд, но уверяю Вас, я не стану в пути обузой.

Шаман расслабился, поняв, что у него не просят подаяния, но было видно, что он не хочет брать на борт незнакомого оборванца.

— На барже тесно и грязно, юный… Как, говоришь, тебя зовут?

Это был хороший знак. Нет нужды знать имя собеседника, чтобы сказать решительное «нет».

— Морин Санджар… — назвала она имя человека, отдавшего за неё жизнь.

«Да примет Дракон твой дух, старый друг. Надеюсь, ты не против спасти меня ещё раз».

— …знаток внутренней гармонии восьмого ранга.

Она скинула один ранг, чтобы не будить зависть служителя, которому вряд ли светило повышение. Да и спрос с ученика поменьше.

— Лекарь, значит? — хмыкнул толстяк. — Что же, лекарь в пути лишним не будет. Давай, сколько там у тебя есть и собирайся: через два часа отчаливаем.

Илана выложила на стол десять средних щепок, предусмотрительно оставив себе мелочь. Шаман вздохнул, пробормотал что-то на счёт подающего от скудости своей, и спрятал деньги в кошель.

— Воды набери в дорогу, — посоветовал чиновник. — До самого острова Гэрэл вода дрянная. Да и потом не лучше, — со вздохом добавил он.

* * *

В низкой сырой камере пахло плесенью и мочой, где-то недалеко пищали крысы. По скользкой стене медленно ползал крупный геккон.

— Будешь говорить? — рыкнул с порога Максар, освещая факелом лицо пленника.

Морь Эрдэни лежал на деревянной скамье, его глаза покраснели от слёз и бессонницы, лицо кривилось в болезненной гримасе.

— Буду… — просипел он. — Только… снимите… эту гадость!

— Снимем, когда всё расскажешь, — пообещал воин, легонько стукнув по лежавшей на животе пленника деревянной пиале.

Потревоженная сколопендра зашуршала внутри, торговец заскулил, как потерявшая хозяина собака. Холом скосил взгляд на Дамдина. Тот стоял молча, скрестив руки на груди, погружённый в свои мысли. Возможно, до сих пор гадал, с этого ли пленника стоило начинать.

— Где вы прячете проклятое дитя Буги? — снова спросил Максар, дождавшись, когда сколопендра успокоится.

— Знает… только Илана, — прошептал Эрдэни.

— Допустим. Кто составляет Хор Безликого в Бириистэне?

— Каждый… знает…

Сколопендра снова завозилась, и шёпот перешёл в стон.

— Скинь её, иначе мы так три года потратим, — хмуро процедил Холом.

Максар посмотрел на дворцового прорицателя, но тот покачал головой. Улан Холом недовольно скривил губы и дёрнул плечом. Он понимал необходимость пыток и их внутреннюю логику, но от этого они не становились менее мерзкими.

— Знает что?! — прорычал Максар, проведя клинком над пиалой.

— Только двоих! Без масок! — выкрикнул Эрдэни.

— И ты знал Бугу и Илану?

— Только Илану… и капитана… "Пестрого вьюрка", — задыхаясь от жжения, выдавил пленник.

— Как узнал про плавильщика?!

— Передали… приказ…

— Снимите сколопендру, нохор Максар, — внезапно произнёс Дамдин.

Дзамэ Максар поддел мечом пиалу, и освобождённая сколопендра метнулась в тёмный угол, но геккон с неожиданным проворством развернулся и выстрелил липким языком. Раздался влажный хруст.

— Спасибо… мудрейший! — со слезами прошептал торговец.

— В качестве благодарности потрудитесь вспомнить, — сухо сказал прорицатель. — Всех, кто входил в Хор. Голоса, жесты, походка, комплекция тела… Только лгать не стоит. Я это почувствую, и найду вам новую многоножку, позлее.

Эрдэни вздрогнул.

— Мы все носим балахоны, — быстро зашептал он. — Широкие, чтобы скрывать фигуру. И движемся так, как будто плывём. Нас учили, показывали видения из ларцов. Чтобы никто не узнал других. Но балахоны — они разные. Есть шёлк, есть хлопок, есть совсем грубые. Я-то знаю толк в тканях. В Хоре и рабы, и старшие соратники. А голоса… Нас учили говорить так… Знаете, как горловое пение!

— Этого мало! — сурово бросил прорицатель. — Эй, стражник! Тащи ещё одну! Нашему гостю нужно освежить память.

— Не надо! — крикнул торговец. — Я только собирался сказать! Поют они по-разному! Кто-то плохо, как я, а кто-то — будто всю жизнь пел! Сильные шаманы, из старших соратников, сразу слышно! А одного, самого важного, мы каждый праздник слышим! Только вид делаем, что не узнаём… Ведь кто поверит, что сам Токта — певец Хора? А если поверит — живо на дыбу попадёт, и ты вместе с ним…

Дознаватели переглянулись.

— Ожидаемо, — заметил прорицатель. — Кто мог поставить женатого на ведьме человека первым плавильщиком?

— Слишком ожидаемо, — покачал головой Холом.

— Поэтому пусть ещё подумает, — в компании со сколопендрой, — кивнул Дамдин. — Идёмте, соратники.

Стараясь не слушать мольбы и вопли торговца, Холом поспешно вышел из камеры.

— Значит, ключ к маленькой колдунье — её сестра, — задумчиво произнёс прорицатель. — А ключ к сестре — ваш товарищ Тукуур…

Страж тихо вздохнул. Где-то в глубине души свербило сознание того, что именно он отправил знатока церемоний в застенки старого форта.

— С позволения мудрейшего, я хотел бы попробовать привлечь его на нашу сторону, — неуверенно произнёс Холом.

— Ценю Ваше предложение, нохор, но я справлюсь с этой задачей куда лучше, и, к тому же, не выдам Вашей роли в этом деле, — чуть насмешливо отозвался Дамдин. — Ждите меня наверху, и через час вы увидите чудо!

Младшим соратникам осталось только отсалютовать и направиться к выходу из подземелья.

— Что он имел в виду? — спросил Максар, когда они поднимались по винтовой лестнице.

— У него свои секреты, — пожал плечами Холом, и поморщился от боли в повреждённом ухе. — И меня уже от них мутит, как и от этой тюрьмы. Пойду, прогуляюсь по стене.

— Думал, у Стражей кишки покрепче, — хохотнул воин.

Улан Холом не удостоил его ответом и выскользнул через узкий проход на галерею над крепостными воротами. Да, у каждого были свои секреты, но старая крепость строилась специально, чтобы их выведывать, и у неё было несколько сюрпризов, о которых не знали ни Дамдин, ни Максар. Пройдя по стене к противоположной башне, страж протиснулся в пушечную бойницу, и оказался в глухой комнатке без единой двери. Пошарив по полу, Холом отковырнул шатающийся камень